За ту зиму я узнал много еще чего интересного об апачах помимо их военной подготовки. Оказалось, они любят спорт: бег, плавание, конные скачки, стрельбу, метание копья через катящийся обруч. Женщины обожают игру, сильно напоминающую хоккей на траве, – Сонсе-аррей там блистала, кстати. Но самое любимое времяпрепровождение апачей – кости, поскольку эти индейцы помешаны на азартных играх. А еще они очень суеверны. Апач ни за что не произнесет своего имени (мужчины-чирикахуа, по слухам, никогда не общаются со своей тещей – вот ведь мудрые парни), апач не станет охотиться на медведя, он верит, что в теле гремучей змеи обитают души умерших, а рыбу почитает нечистым мясом, он не пьет молока и не умеет умножать и делить, хотя многие из апачей управляются со счетом лучше, нежели прочие знакомые мне индейцы. Кроме того, апачи говорят на языке, который я так и не осилил. Отчасти по причине того, что большинство из них более-менее сносно знают испанский, но еще и потому, что апачский очень сложен – в нем в пять раз больше гласных, чем в нашем, да вдобавок апачи, в отличие от большинства краснокожих, страшные болтуны и трещат без умолку.[164] Но главным образом мой провал с апачским объясняется отсутствием желания – настолько мне противны были они сами и все, что с ними связано.
Из всего вышесказанного вы можете заключить, что зима получилась чертовски долгой. И ее совсем не скрашивал факт, что апачу совершенно нечем заняться в эти месяцы: за исключением коротких вылазок на охоту он валяет дурака, ест, спит, пьет и планирует разные пакости на весну. Стоит ли удивляться, что в добавок к унижению и страху я испытывал еще и скуку: когда даже разговор с Мангасом Колорадо кажется вам развлечением, то ваши дела совсем плохи, ей-богу! Скрашивало тоску только обучение новым позициям Сонсе-аррей – про других девчонок не могло быть и речи, даже если бы я захотел или посмел на них глянуть. Апачи, да будет вам известно, яростные противники адюльтера: изменницам они отрезают носы, а что делают с виновными мужчинами я предпочел не спрашивать.
Но за эту бесконечную зиму произошла одна хорошая вещь: апачи привыкли ко мне, и ко времени, когда снег в долинах начал таять, я сомневался, что даже подозрительный и проницательный Мангас догадывался о моих намерениях поднять якоря. Я представлял собой образцового, хоть и несколько сдержанного, зятя, Сонсе-аррей явно была довольна, да и разве придет в голову пинда-ликойе, которого мимбреньо осчастливили, приняв в племя и отдав в жены Утреннюю Звезду, идиотская мысль бросить все и вернуться к своим? Так или иначе, когда начал формироваться большой военный отряд, которому предстояло открыть сезон с визита в долину Дель-Норте, мое участие в нем ни на минуту не ставилось под сомнение. Мангас даже вернул мне револьвер, отобранный при пленении, а Сонсе-аррей собственноручно нарисовала на моем лице белую полосу, проходившую через нос от уха до уха, и вся аж светилась в предвкушении богатой добычи, которую я привезу домой. Ей хотелось бриллиантов, но шелк и кружево тоже годились, заодно с парой мексиканских мальчиков в качестве домашней прислуги. Почему не девочек, интересно?
– А еще мне нужны новые колокольчики для мокасин, – заявляет она с той милой игривой улыбочкой, которая одна и делала жизнь сносной на протяжении ужасной зимы. – Чтобы сердце становилось мягким.
И знаете, быть может, это и смешно, но когда я выпустил ее из объятий, вскочил на араба и заглянул в последний, как от всей души надеялся, раз в эти прекрасные миндалевидные очи, сердце мое болезненно сжалось. В глазах у нее стояли крупные слезы. И мне в этот миг стало на все наплевать: на то, что я оказался в этом дьявольском лагере, среди этих размалеванных приматов, седлающих своих коней, на скво, толпящихся у лачуг, на мусор и вонь, заполоняющие все вокруг, на собак, роющихся в груде отбросов, на едкий дым утренних костров, першащий в горле, на все ужасы плена. Когда твоя женщина смотрит тебе вслед и плачет, и пытается схватить и прижать к щеке твою ладонь, когда ты оборачиваешься и видишь крохотную белую фигурку под соснами, машущую тебе вслед… «Да, – подумал я, – несмотря на водопад, бывало и похуже, и следующий ее избранник будет настоящим счастливцем, ибо заполучит в жены самую вышколенную потаскушку в Северной Америке».
164
Все, что Флэшмен сообщает об апачах – их культуре, обычаях, характере, церемониях ухаживания, свадебных, похоронных обрядах, военных хитростях, – подтверждается современными источниками, в особенности книгой Кремони. См. также: Бурк «Знахари апачей» (9-й ежегодный отчет Бюро этнологии США, 1892) и прочие его труды, Бартлетт, Локвуд, Бэнкрофт, Ходж, Скулкрафт, Дж. Росс Браун «Приключения в стране апачей» (1863) и Роберт Фрезьер «Апачи резервации Белая Гора» (1885).