Мы мчались по открытой прерии, следуя за тремя другими экипажами, а впереди перед нами открывалось самое прекрасное и невероятное зрелище, которое мне доводилось видеть. Это был, прямо как утверждал Грэттен, настоящий замок – с двумя большими круглыми башнями, мощными стенами, сложенными, по виду, из коричневого камня, откидным мостиком и звездно-полосатым флагом, реющим на ветру. Я закричал от удивления и радости, и тут до меня вдруг дошло, что выстрелы и кличи замирают вдали. Я оглянулся: по равнине растянулись пять фургонов – значит, два пропали, – а индейцы постепенно отставали от них, потрясая оружием и улюлюкая. Было видно, как несколько краснокожих окружили разбитый фургон, намереваясь, без сомнения, продегустировать кларет, как только вождь, первым отпив глоток, пустит чашу по кругу.
Дилижанс Сьюзи направлялся к открытым воротам, и когда кареты инвалидов стали притормаживать, наш возница тоже натянул поводья, убавив аллюр почти до шага. Я спрыгнул на землю и стал разглядывать подъезжающие фургоны: у одного от парусинового верха шел дым, другой пьяно рыскал из-за соскочившей оси, но все хотя бы были целы, а Грэттен и два саванеро с ружьями в руках выполняли роль арьергарда.
Повозки въехали внутрь, и когда за ними последовал первый из фургонов, пассажирки которого громко стенали, за исключением Афродиты, истово молотившей по заднему борту огрызком зонта – видимо, ее еще не покинула ярость берсерка, – я поспешил к воротам. У меня сохранилось смутное воспоминание о просторном дворе, окруженном двухэтажными зданиями, потом я взбежал по ступенькам на парапет над главными воротами. Прямо вниз последние четыре фургона подъезжали к проходу, Грэттен, держа винтовку наперевес, помахал мне. Далее на четверть мили простиралась пустая прерия – до излучины реки, где около дюжины индейцев сновали туда-сюда, но к форту не приближались. Потом я, в совершенном изнеможении, осел по стене на пол. Плечо саднило и ныло после кувырка с лошади, на тыльной стороне ладони запеклась кровь – бог знает чья.
На лестнице раздались шаги и появился Грэттен, весь закопченный и улыбающийся.
– Чего изволите, сэр: орешков или сигару? – говорит он.
Я поднялся. Слышно было, как внизу затворяют тяжелые ворота, саванеро и возницы выражали свое облегчение смачными ругательствами, на дворе в беспорядке толпились фургоны, мулы и волы ревели и ржали, перекрывая вопли шлюх. Инвалиды, очумевшие и испуганные, вылезали наружу. Я разглядел Сьюзи – ее лицо было бледным, а волосы всклокочены.
– Боже правый! – произносит вдруг Грэттен, и я вижу, как он в недоумении вертит головой. Я тоже стал смотреть: на объятый суетой двор, на скопление фургонов и упряжек, на молчаливые дома, на большие круглые башни, на широкие переходы и парапеты, на развевающийся над нашими головами «Олд Глори». И понял, почему, обычно сдержанный на язык, Грэттен выругался.
В форте Бент, кроме нас, не было ни одной живой души.
VII
Сейчас мне, конечно, известно, как так вышло – Уильям Бент был чокнутым и бросил свою чудесную крепость на произвол судьбы и на съедение жучкам-точильщикам – или какие там у них есть жуки, – но тогда загадка казалась совершенно неразрешимой. Вот мы здесь, испуганные и измученные, едва унесшие ноги от этих чертовых дикарей, бывшие на волосок от смерти, но место, которое мы ожидали увидеть полным народа, оказывается пустым, хотя флаг реет и ничего не тронуто. Пока погонщики и саванеро расставляли охрану и ухаживали за животными, а остальные размещались на нижних этажах, готовя пищу и ухаживая за двумя или тремя нашими ранеными, мы с Грэттеном обрыскали весь форт от чердака до подвалов. И никого не нашли, разве мышей.
Но даже будучи покинутой, цитадель производила потрясающее впечатление.
По моим прикидкам, это был квадрат со стороной шагов в сто – точно утверждать не берусь, – с кирпичными стенами высотой двадцать футов и достаточно толстыми, чтобы выдержать любой таран. Имелись там две мощные башни типа мартелло[84], размещенные в противоположных углах. Вдоль северной стены шли два яруса строений с прохладными комнатами, напротив, через двор, располагались тенистые пассажи из магазинов и лавок. Внутри надворной башни находились помещения для караула и слуг с очагами и каминами, а в западном конце находились бочарная и плотницкая мастерские, кузница и склады. Крыши зданий образовывали широкий помост, идущий по внутреннему периметру стен; в западном конце на этом уровне располагался даже небольшой дом с крылечком, предназначенный для коменданта, а также – черт побери! – бильярдная, которую обещал мне Грэттен, а я все не верил. Шары, как ни в чем не бывало, лежали на столе. Я был настолько изумлен, что не удержался, взял кий и катнул красного. А ведь всего десять минут назад я болтался на бортике фургона, пытаясь увернуться от томагавка!
84
Круглые башни, широко использовавшиеся в Англии для обороны берегов. Название пошло после взятия английскими моряками такой башни на мысе Мартелла на Корсике в 1794 г.