В этом-то, разумеется, и разгадка. Будучи моим отпрыском, плотью от плоти моей... Ах, как здорово она провела меня, разыгрывая испуганную Невинность, а я готов был выкинуть на ветер половину своего состояния и пошел ради нее на риск оказаться на виселице. Это было уже слишком. Я поднял глаза на освещенное окно, готовый разорваться от ярости. И тут, вопреки своему гневу, я понял, что улыбаюсь, а потом расхохотался в голос, цепляясь за поручни. Думайте что хотите — размышляя об этой милой, невинной, нежной красавице и уме, скрывающемся за этим обличьем, я понял — это действительно маленькая внучка Флэши, до кончиков ногтей.
— Чо тут за дебош? — раздается голос, и я вижу ражего бородатого бобби, вытаращившего на меня свои бычьи зенки. — Ты пьян.
— Нет, начальник, нисколько, — хриплю я в ответ. — Просто отдыхаю.
— Не вешай мне лапшу на уши. Здесь тебе приличный квартал — таким, как ты, полагается лакать спиртное в местах попроще, усек? Тогда проваливай, живо!
— Слуш-сь, начальник. Уже ухожу, чесслово.
— Пора бы к таким годам набраться ума. Погляди на себя — стыд и срам. Неужто вас, пьянчуг, жизнь так ничему и не учит?
— Нет, — кивнул я. — Все без толку.
И затопал, сопровождаемый его осуждающим глазом, в направлении Беркли-сквер.