– Эй, Джек – это получше бобров будет, мне так сдается!
– Даже получше чернобурки, ты хочешь сказать?
– Вот это нам по вкусу! Хороший урожай на волосы мимбреньо в этом году!
То ли я что-то не так не расслышал, то ли они тут спятили. Мне не хватало ума понять, чему все так радуются? Чего такого можно найти в этом проклятом месте приятного, не говоря уж о радостном? Как оказалось, я был не один такой: Иларио, тот самый высокий мексиканец, скомандовал нам «по коням», и когда мы опять присоединились к группе вокруг Галлантина, все вдруг сделалось до предела ясно.
Двое парней – один простецкого вида, бородатый переселенец, которого я заприметил вчера как рассудительного типа, другой – юноша лет двадцати, ожесточенно спорили с Галлантином. Я поспел к концу, когда рассудительный, потрясая кулаком, орал, что проклят-де он будет, коли согласится, и все такое. Галлантин, наклонившись в седле, гневно зыркнул на него и указал рукой в сторону догорающей асиенды.
– Значит, тебя это ни черта не волнует? Тебе наплевать, что краснокожие гадины жгут и режут наших людей? Ты, видать, из этих подонков, что защищают инджинов! Эй, ребята, тут у нас тип, который души не чает в апачах!
Столпившиеся вокруг всадники сердито загудели, но рассудительный перекричал всех:
– А мне все равно начхать! Я вам не охотник за скальпами! Есть закон, и пусть армия разбирается с этими красными ублюдками…
Слова его потонули в хоре возмущения. Глаза Галлантина налились кровью, он буквально выплевывал слова.
– Армия, черт побери? Много пользы армия принесла тем, кто жил здесь? Вы не охотники за скальпами, говорите? Какого же дьявола вы тогда к нам примазались?
– А мы не знали, кто вы такие! – закричал молодой.
– Ага, приняли нас за компанию старушек, собравшихся чулки вязать, так что ли?
– Пойдем-ка, Лейф, – махнул рукой рассудительный. – Пусть себе добывают кровавые деньги, коли им так охота. – Он вскочил в седло, и молодой последовал его примеру. – Охотники за скальпами! – презрительно буркнул старший и развернул лошадь.
– Куда это вы, черт побери, направляетесь? – рявкнул Галлантин, кипя от злости.
– Подальше от вас, – ответил юноша, поворачивая за своим товарищем.
– Возвращайтесь тотчас же! А то еще приведете солдат по наши души, ей-богу!
Он, думаю, готов был поскакать следом, но тут Иларио щелкнул пальцами, и один из индейцев, выхватив томагавк, метнул его в дезертиров. С отвратительным хрустом топорик вошел прямо в спину молодому. Тот вскрикнул и вывалился из седла вместе с ужасной штукой, так и торчащей промеж лопаток. Старший стал разворачиваться, но Иларио всадил в него две пули. Рассудительный медленно сполз, цепляясь за гриву, и упал рядом с приятелем. Конь заржал и забил копытом. Иларио крутил дымящийся револьвер на пальце, а Галлантин по чем зря крыл распростертых на земле людей. Молодой подергался немного, издавая ужасные стоны, потом затих. Никто не пошевелился.
– Они навели бы на нас солдат, – говорит Галлантин. – Да-да, так и есть! Кто еще согласен с ними?
Я знал одного человека, но не стал ябедничать, а если еще кто-нибудь разделял мои сомнения, то тоже придерживал язык за зубами. События развивались молниеносно, и когда все закончилось, на диких бородатых лицах нельзя было прочитать ничего, кроме безразличия. Но кое-кто имел-таки свой интерес: индеец, вытащив из жертвы свой томагавк, что-то спросил у Иларио. Тот кивнул. Краснокожий достал нож, склонился над юношей, презрительно хмыкнул и шагнул к телу старшего. Он опустился на колено, ухватил убитого за волосы, одним быстрым движением чиркнул вокруг макушки и с силой содрал скальп. Индеец засунул свою ужасную добычу за кушак, и тут один из охотников, здоровенный скот с лицом, побитым оспой, соскользнул с коня на землю.
– Жалко глядеть, как пропадают три сотни долларов! – взревел он и под равнодушное молчание снял скальп с юноши. – Вполне сойдет за шевелюру мимбреньо, ребята!
Он, сжимая в одной руке окровавленный нож, а в другой капающий скальп, победно оглядел товарищей.
– Не хуже прически скво какой-нибудь! – прокричал один из шайки. – Высший сорт, Билл!
Кое-кто засмеялся, и я заметил, что на губах Грэттена, потирающего свой длинный нос, играет все та же лисья улыбочка. Сам я делал вид, что все это не более чем анекдот, рассказанный в церковном собрании. А что еще оставалось?
Нравится или нет, я крепко впутался, ибо, пока мы под лучами заходящего солнца вершили свой путь на запад, у меня было много пищи для размышлений, и вывод напрашивался только один. По невероятному капризу судьбы меня занесло в одну из шаек охотников за скальпами, о которых упоминал молодой лейтенант Харрисон. Но я-то полагал, что с установлением в этих краях американского правления они приказали долго жить! Своего рода лесть, можно сказать – Галлантин приценился ко мне и счел достойным включить в свой отряд. Мне вспомнилась наша короткая беседа тем вечером и то, как он произнес свое имя. Откуда ему было знать, что перед ним стоит единственный, надо полагать, человек в Нью-Мексико, которому оно ничегошеньки не говорит? «Придется ехать с ними, – оправдывал я себя, – ничего иного не остается». Не говоря даже об ужасной судьбе оскальпированных дезертиров, я ни за что не решился бы путешествовать в одиночку по местности, кишащей ребятами, спалившими ту асиенду. Ирония судьбы, которую я, будучи слишком напуган, не в состоянии был уловить: ради того, чтобы уцелеть, мне приходилось скакать в компании этих грязных скотов, с каждой милей приближаясь к битве, убийству и кровопролитию. Оставалось уповать только, что кровь эта окажется не моей.