Я рассказала Станиславу Яковлевичу, что в медсанбате участвовала в ансамбле и предложила организовать вечера, концерты, танцы, чтобы как-то отвлечь людей от драк, в которых они гибнут. Вот мне и поручили организовать. Американец Альберт, так он назвался, приносил нам медикаменты, он принес в нашу комнату приемник, и мы свободно слушали Москву. Вдруг, без стука, врывается к нам в комнату группа мужчин: «Что это за крали тут живут?». Мы все встали и пригласили их сесть на стулья, они сели, а мы стоим. Они спрашивают: «Кто Вы такие и почему живете отдельно от всех?». «А Вы что, не знаете, что это – госпиталь и здесь лежат наши советские больные люди, бывшие солдаты и офицеры, а мы их лечим. Мы – медработники, здесь живем, потому что смены у нас нет, вот и работаем день и ночь». Они тогда все встали и начали извиняться, что ворвались без стука и стали знакомиться с нами. Называли себя по именам и называли, кто они по образованию. Было три инженера, журналист, артист, один только успел закончить 10 классов. «Ребята, так Вы же все культурные люди, почему же Вы себя так ведете? Неужели Вы потеряли человеческий облик и превратились в зверей?» – говорили мы им. И предложили создать кружок самодеятельности с их участием. Николай Козин, москвич, согласился петь. И действительно, у него был прекрасный голос, он пел в хоре и пел соло. Я читала свои стихи. Мы даже ездили в другие лагеря с концертом. Виктор-журналист, тоже ездил с нами, пел в хоре. Александр Будилов-инженер из Арханельска, Василий Подгорнов – москвич, остальных забыла. Помню, приехали в какой-то лагерь, там тоже русские люди ждали, когда наши военные заберут их домой. Когда я прочла стихи «Гвардейцы» и «Жди меня» Симонова, то мужчина подарил мне букет цветов, поцеловал меня и сказал: «Этот букет от нас, там сидят еще офицеры русские и благодарят тебя за твои стихи. Где ты взялась со своими стихами? Ты нам души оживила, спасибо тебе, что ты есть такая». Я была польщена, мне никто никогда так не говорил, было очень приятно, что я людям души оживляла.
Как-то я шла по территории лагеря, смотрю, во дворе стоит американская машина, на машине ящики маленькие. Американцы-офицеры бросают маленькие, как 5 копеек, кругленькие шоколадки на землю, а наши мужчины собирают, а в стороне стоит американец с фотоаппаратом и фотографирует. Я остановилась в стороне и крикнула: «Ребята, не собирайте больше. Людям дают в руки, если хотят угостить, а не бросают на землю, как собакам. Видите, вон в стороне стоит и фотографирует Вас. Они же наши союзники, а обращаются с нами, как немцы». Американцы обратили на меня внимание, поняли, что я что- то сказала, потому что мужчины перестали собирать их шоколадки. Подходит ко мне американец и по-немецки спрашивает: «А ты почему не собираешь шоколад?». Я ответила тоже по-немецки, что я – не собака, а человек. Людям дают в руки, а не бросают на землю, тем более, что Вы – наши союзники. Он постучал мне пальцем по голове и сказал, что я имею хорошую голову, пошел к машине, принес мне шоколадки и какой-то металлический браслет на руку. Мужчины все наши разошлись, я забежала в корпус и рассказала все Станиславу Яковлевичу. Он сказал, что я умничка. Браслет все девочки носили по-очереди, и не знаю, где он делся.
Как-то зашел к нам Альберт и сказал: «Девочки, хотите изучать английский язык?». Мы все хором ответили: «Да! Хотим!». «Тогда приходите вон в тот дом, там люди хорошо говорят по-русски и по-английски, они будут с Вами заниматься». Мы согласились, пришли, нас очень любезно приняли. Нам дали ручки и блокноты. Мы записали английскую азбуку. Нам сказали, что мы хорошо пишем буквы. Мы ответили, что учили латынь. Написали буквы, а рядом – как произносить эти буквы. С нами занимался мужчина, говоривший чисто по-русски. Мы спросили, кто он по национальности, он ответил, что чех. На второй день мы снова пришли на занятие, а он нам говорит: «Девочки, занятия будем продолжать в том случае, если Вы согласитесь уехать в Америку». Мы в ужасе: «Как в Америку? Нет, мы не поедем». Все начали плакать, и я тоже: «Я хочу до мамы, у меня дома мама и сестричка ждут меня». Тамара и Клава тоже плачут. Все трое рыдаем. Чех нам говорит: «Все равно Вы к своим мамам не попадете, Сталин отвезет Вас в Сибирь, и там будете сидеть в лагере для военнопленных». «Как? В своей стране мы будем военнопленные?».