Василий Степанович скончался 5 октября 1872 года — 80 лет от роду.
Семья, строго воспитанная Василием Степановичем в началах православной церкви, имела в этом отношении огромное влияние на Ивана Васильевича, а замечательно радушный и гостеприимный дом деда по родной матери — хорунжего Петра Михайловича Камбулина — весьма благотворно повлиял на его душевные качества. В лице родной бабушки — Елены Дмитриевны Камбулиной (урожденной Качуриной) сироты мальчики нашли ласку и разумное наставление.
Бабушка была по старой вере, но заставляя внучат молиться Богу, не делать никому худого и не заниматься вином, не отклоняла их от церкви. Ее рассказы про жизнь св. угодников глубоко западали в душу Ивана Васильевича, и он до последних дней не оставлял чтения жития святых и других религиозных книг.
Бабушка Елена Дмитриевна отлично помнила осаду Пугачевым Оренбурга, будучи тогда десятилетним ребенком, и подробности того времени охотно передавала слушателям. Старушка скончалась в 1853 году 90 лет от роду.
В этих то именно беседах и надо искать разгадки той удивительной способности Ивана Васильевича знать все подробности прошлого Оренбургского края, которые отмечены в найденных после его смерти мемуарах.
В 1833 году Иван Васильевич поступил в приходское училище и, сколько помнил, в сентябре того же года имел счастье видеть в стенах этого заведения великого поэта Пушкина, приезжавшего в Оренбург для собирания материалов о Пугачевском бунте. Поэт даже спрашивал что-то Ивана Васильевича, но за давностью лет он, конечно, упомнить не мог.
По окончании курса в приходском училище, (помещалось за Троицкой церковью в д. бывшем Карелина, а потом на базарной площади в д. священника Розанова), Иван Васильевич поступил в уездное училище (ныне 1-е городское 3-х классное), где и окончил курс в 1839 году. Иван Васильевич всегда с глубоким чувством благодарности вспоминал время учения в уездном училище. С особенным удовольствием вспоминал он учителя Сунгурова (но русскому языку) и Рутковского (по истории), приучавших мальчуганов мыслить, а не изучать уроки путем бестолковой зубрешки.
«Из дополнительных предметов, не относящихся прямо к курсу», говорил Иван Васильевич: «было чтение сказок про русских богатырей, к которым почему-то относили Бову-королевича и ему подобных. Интересно, что при чтении одной сказки нашли указание на нашу местность, а именно, что Добрыня нашел голову убитого богатыря в том месте, где Касмарт (Сакмара?) река впадает в реку Яик, — а это как раз под Оренбургом».
По окончании курса в училище Иван Васильевич ездил месяца на 1 ½ в Никольскую крепость, отстоящую верстах в 140 от Оренбурга, к родному дяде — Ивану Петровичу Камбулину, назначенному туда станичным атаманом.
Здесь лицом к лицу с природой Иван Васильевич отдохнул, научился ездить верхом, смело плавать и вообще узнал простую жизнь казака.
Так как Ивану Васильевичу оставалось до службы четыре года, то отец желал, по общепринятому порядку, зачислить его для письменных занятий в войсковую канцелярию, но не имея ни связей, ни протекции, Василий Степанович оставался в своих хлопотах ни при чем и решил дать сыну возможность пробить себе дорогу вне войска.
В то время учреждениями, где с разрешения командира Оренбургского отдельного корпуса можно было служить казакам вне войска, были: корпусный штаб, канцелярия военного губернатора, хозяйственные учреждения, непосредственно подчиненные губернатору, и канцелярия командующего Башкиро-мещерякским войском. В последней писцами и на нисших штатных местах служили казачьи чиновники и урядники. Канцелярия эта помещалась в зданиях Караван Сарая.
В канцелярии этой старшим адъютантом служил знакомый Василия Степановича — есаул Василий Петрович Ветошников, к нему то и привел своего сына Василий Степанович.
Иван Васильевич скоро ознакомился с канцелярской перепиской, но обладая плохим почерком, по собственной инициативе избрал себе другое занятие: стал разбирать военно судные дела о башкирах и делать на обертках надпись о содержании дела. Это было нечто в роде открытия Америки в прежнем рутинном порядке ведения канцелярской переписки, так как в отделении этом все военно-судные дела складывались в одну связку, и много надо было труда, чтобы разыскать нужную бумагу. Сначала приняли все это с большим недоверием, но, видя, что дело идет лучше, остались нововведением довольны.
Еще более выдвинул Ивана Васильевича следующий случай. Командующий башкиро-мещерякским войском гвардии ротмистр Балкашин поручил как-то есаулу Ветошникову сделать наряд 6 тысяч башкир пропорционально народонаселению каждого кантона, служилый состав которых достигал 82 тысяч человек.