Обручев с приезда вел как бы затворническую жизнь, хотя жена его Матильда Петровна была другого взгляда на жизнь. Говорили, что причина скромной жизни генерала заключалась в недостатке средств. Так или иначе, но дело дошло до Петербурга; оттуда было прислано 10 т. руб. для приличной жизни и содержания, и Обручев стал устраивать в своем обширном помещении вечера с танцами и картами. Не любитель карт, он следил за тем, кто из его чиновников играет в карты и в конце года, при назначении наград, или вовсе не давал их таким чиновникам, или назначал мало. Я помню, что чиновник его канцелярии Охочинский, любитель карт, ничего не получил, а когда правитель канцелярии спросил о причине, Обручев ответил, что постоянно замечал Охочинского играющим в карты, значит он не нуждался в деньгах.
Вечера и обеды устраивались у бывших атамана графа Цукато и начальника дивизии генерала Толмачева, на дочери которого женился богатый помещик Николай Егорович Тимашев; у них собирался преимущественно высший круг. Еникуцев, Звенигородский и Горячев устраивали у себя едва-ли не каждый вечер карты с хорошим ужином и винами.
Вообще жизнь в Оренбурге текла тихо, без треска и других выдающихся проявлений. Надобно еще сказать, что в первый день Пасхи у Обручева разговлялись все бывшие в церкви; выбора и особых приглашений не практиковалось, но на обеды в торжественные дни приглашались избранные из высших чиновников, а в новый год и в день коронования Обручев приглашал почетных киргиз, на угощение которых отпускалось ему из казны 6 т. руб. асс. в год.
Генерал Обручев при своем управлении обращал строгое внимание на подчиненных ему и не живших в Оренбурге. В это время быль наказным атаманом Уральского войска полковник Кожевников, вступивший в эту должность по приглашению Перовского, которому он случайно понравился при исполнении поручения министра государственных имуществ графа Киселева об образовании у государственных крестьян особого управления в виде палат и окружных начальников. Перовский пригласил Кожевникова на службу к себе, как молодого, хорошо образованного человека, знакомого с тогдашними стремлениями правительства о лучшем благоустройстве казенных поселян. Кожевникова полюбили в Уральске казаки более бывшаго до него атамана Покотилова, первого из чужеродцев (т. е. не из казаков). Перовский надеялся при содействии Кожевникова ослабить в Уральском войске раскол, распространить просвещение и искоренить грубые обычаи На сколько Кожевников успел подготовить умы казаков, трудно сказать, но он имел крупный недостаток — любил выпить и, кроме того, тратил много из войсковых сумм. Он разошелся с Обручевым, вышел в отставку и получил потом место губернатора в Саратове. Атаманом в Уральск назначен был полковник Геке.
После неудачного хивинского похода и со вступлением Обручева в должность начальника края правительство изменило свои взгляды на киргизскую степь, ее обитателей киргиз и на наши отношения к Среднеазиатским ханствам: Хиве, Бухаре и Кокану. Прежние требования ограничивались установлением спокойствия, прекращением раздоров и баранты между отдельными родами киргиз. Прежде при слухах о скоплении значительных вооруженных шаек в степи почти каждое лето высылались военные отряды казаков с артиллериею. Разбив скопище, захватив или убив главных зачинщиков, отряды возвращались на линию, и степь, повидимому, оставалась успокоенною под управлением трех султанов-правителей, через которых проводились все новые мероприятия. Но время показало, что султаны-правители не имели большого влияния на киргиз, и последние, можно сказать, не считали себя подданными русского царя; не отказываясь от наружных знаков подчинения, они более держались хивинского хана, во владениях которого кочевали главные бунтовщики, платили ему дань (зякет) и в то же время охотно вносили кибиточную подать, пополняя хивинские скопища при вторжениях их в нашу часть степи. Устранение таких беспорядков могло быть достигнуто содержанием военных отрядов в глубине степи, которые могли бы во всякое время усмирять начавшееся движение в народе. С этою целью в 1845 и 46 гг. заведены были два укрепления на рр. Тургае и Иргизе в составе 200 казаков, роты пехоты и нескольких пушек с прислугою. Первое укрепление названо было Оренбургским, потому что гарнизон его составляли Оренбургские казаки, а второе — Уральским, в коем были уральцы. В 1847 г. более сильное укрепление было построено на р. Сырь-Дарье, при ее устье, на урочище Раим, почему и названо Раимским.
Устройство этих укреплений вызвало необходимость назначения особых специалистов инженеров и флотских офицеров. Прибывшие были молодые, хорошо образованные люди. Они жили в Оренбурге и разнообразили местное общество, особенно в собрании, которое улучшалось в своем составе, а с этим отжившие порядки заменялись новыми, принятыми в столичных обществах.