В числе затей, несомненно, полезных, но для тогдашнего Оренбурга несвоевременных, можно указать на две мукомольные мельницы построенные по распоряжению графа Перовского. Одна была на левой стороне Банного протока, в Поповой роще, в том месте, где проток, а тогда еще озеро, выходило из реки Урала[24]. Здание построено было из кирпича, предназначалось для действия паром и предполагалось для размола пшеницы на крупчатку, а при надобности и для простого размола на обыкновенную муку, чтобы жители не ездили на водяные мельницы, далеко находящияся от города. Деньги на постройку тратились из лесных сумм, кирпич и известь приготовлялись башкирами, дрова отпускались из хозяйственного казенного заготовления. Мельница не пошла в ход. Под крупчатку нужно было иметь постоянные запасы зерна, а для муки верный сбыт, ибо один город был недостаточен по слабому требованию крупчатки, тогда довольно дорогой сравнительно с обыкновенною пшеничною мукою. Размол пшеницы на последнюю требовал засыпки в раз значительного количества зерна, а на мельницы обыкновенно возит каждый хозяин по мере надобности.
Купец Федор Горячев, из желания угодить Перовскому, брал мельницу в аренду за ничтожную плату, но держал не более года. Мельница была или размыта весенними водами р. Урала, или просто разобрана. Горячев арендовал простую водяную мельницу у помещика Хоменко, переделал ее под крупчатку и имел хороший доход, платя владельцу 4000 р. ас. (1115 р.сер.)
Другая мельница, построенная против училища земледелия и лесоводства, где ныне войсковой казачий арсенал, на продовольственный казачий капитал была деревянная и должна была действовать лошадиною силою. В первое управление Перовского мельница эта несколько работала, но не окупала требовавшихся на нее расходов. В управление генерала Обручева она была приостановлена. Здание оставалось пустым или занималось чем либо посторонним по распоряжению войскового начальства. Со вступлением вторично в управление графа Перовского мельница снова приведена в действие; явился мастер, крестьянин Нижегородской губернии, который обнадежил, что мельница может давать хороший доход. Отпущены были деньги на исправление. определена плата мастеру по 350 р. сер. в год, куплена пшеница для размола и мельница заработала, но вместо обещанной прибыли получился убыток, который еще увеличился от недоброкачественности муки. Мельник скрытно бежал, оказались мелкие злоупотребления в администрации, и мельница была брошена.
Граф Перовский был замечательного ума человек, многосторонне образованный и знавший многие иностранные языки. Как администратор он был много лучшe всех начальников Оренбургского края. С ним можно сравнить только графа Сухтелена. Что задумал сам Перовский, то непременно осуществлялось, хотя не всегда удачно и последующими событиями иногда изменялось. Перовский но уму не считал никого равным себе в окружающих его лицах; он позволял им высказывать свои мнения, но если последние не совпадали с его взглядами или докладчик не умел возражать ловко и умно, то приходилось слышать название «дурака», а иногда хуже; он резко высказывал свои замечания даже за распорядительные действия.
Генерал-лейтенант Балкашин, исправлявший должность генерал-губернатора во время похода Перовского под Ак-Мечеть, получил предписание военного министра о прекращении в Оренбургском казачьем войске общественной запашки с твердо выраженною волею государя Николая Павловича в написанной им собственноручно резолюции. Балкашин послал копию с бумаги Перовскому в Ак-Мечеть, ожидая приказания, как поступить в дальнейшем направлении дела; но после двух обратных приездов курьеров с бумагами, посланными Перовскому с докладом, не получив ответа на дело об общественной запашке, Балкашин, опасаясь личной ответственности за неисполнение Высочайшего повеления, предложил войсковому правлению исполнить последнее. Оно было опубликовано войску и общественная запашка считалась конченною.
По возвращении Перовского в Оренбург Балкашин напомнил ему, что не получил ответа на доклад об общественной запашке.
Перовский сказал ему: «Для чего тебе (близким Перовский всегда говорил ты) нужно было знать, что я хочу сделать?».
Балкашин ответил, что опасаясь ответственности за неисполнение Высочайшего повеления, он предписал опубликовать оное по войску.
Перовский прямо сказал: «Дурак!.... Кто тебя просил?».
Разговор был при немногих свидетелях, передавших его мне.