Делом Мякинькова в юридическом отношении орудовал чиновник генерал-губернаторской канцелярии Остроумов, которому Мякиньков обещал устроить в Оренбурге агентство для торговых целей с залогом от себя. Обещание было исполнено, агентство открыто и существовало несколько времени. Из получаемых доходов Мякиньков ему ничего не дал, а назначил какое то жалованье. Впоследствии Остроумов сошел с ума.
Сестра Мякинькова была замужем за казачьим подполковником Калугиным. Скопив в продолжение своей службы при строгой экономической жизни до 15 т. руб. асс., Калугин дал эти деньги для оборотов семье Мякиньковых, дела которых немного пошатнулись, а потом, желая сам с семьею устроиться в Оренбурге и купить дом, требовал возврата денег. Мякиньков не давал, говоря, что ему деньги не нужны, проживет и без них, а купцу без капитала, что рыбе без воды, смерть! Калугин обругал его и плюнул в бороду, а тот говорит: «ничего, оботрем; плевка твоего никто не увидит, а когда денег не будет, узнают все, и почет кончен.» После, надо полагать, Мякиньков расчитался с женою умершего Калугина, так как у нее оказался порядочный дом.
Русские в 1848 г. заняли устье р. Сыр-Дарьи, где построили Раимское укрепление. Для сообщения с ним в глубине степи в виде этапов были основаны два укрепления — Оренбургское на р. Тургае и Уральское на р. Иргизе. В 1853 г. русские заняли Ак-Мечеть. Транспорты в эти местности посылались под военным прикрытием, а почту возили наемные киргизы. Отправляясь для инспектирования воинских частей, начальствующие лица присоединялись к транспортам и ехали более верхом, а не в экипажах, так как у киргиз не было объезженных для упряжи лошадей. Генерал Катенин, осматривавший укрепления, весь путь совершил верхом. Возвратившись в Оренбург, он испросил разрешение учредить правильное почтовое сообщение в экипажах наймом для этого киргиз и подчинение станций казачьим урядникам. На этом основании в 1858 г. было открыто почтовое сообщение, которое мало достигало цели по недостатку лошадей вследствие неисправности киргиз. Недостаток правильного сообщения особенно сделался ощутительным с учреждением Туркестантского генерал-губернаторства. Кауфман находил более скорым сообщение кружным путем через Сибирскую линию, где содержателем почтовых станций и всего тракта был купец Кузнецов; принявший на свою ответственность исправное содержание тракта.
Генерал Крыжановский пожелал устроить подобный же тракт от Орска до Казалинска. Условиями содержания тракта были: удобные зимние и летние экипажи, исправная упряжь, объезженные лошади, исправное содержание станций, а главное — русские ямщики. Состоялись торги, на которых торговавшиеся взяли по несколько станций в одне руки и заявили, что они желали бы еще раз состязаться решительно. Крыжановский объявил, что разрешение этого дела не берет на себя, а представит все торговое производство на утверждение министра внутренних дел; на глазах заинтересованных лиц он подписал бумагу, запечатал и передал торговавшимся для сдачи на почту. Купцы потирали руки и в уме подсчитывали барыши, но к общему удивлению от министра внутренних дел получилась бумага утвердить содержание всего тракта за Мякиньковым за громадную цену, что то по 500 р. за пару в год.
Мякиньков заказал в Оренбурге экипажи, купил сбрую и отправил с нанятыми ямщиками, преимущественно татарами. На следующий же год от проезжавших стали поступать во множестве жалобы, что станции содержатся дурно, ямщики не понимают русской речи и большею частью киргизы, лошади худы, возят плохо или отчаянно носят, будучи взяты из киргизских необъезженных. Оказалось, что Мякиньков ничего не исполнил из поставленных условий, а только получал за содержание Орско-Казалинского тракта до 50 т. руб. в год. После оказалось, что Мякинькову тракт был сдан при содействии Крыжановского.
В числе особенностей в управление генерала Крыжановского можно упомянуть о нижеследующей.
Существовал закон, по которому командированные в киргизскую степь чиновники получали на подъем полугодовое жалованье. Закон был издан тогда, когда командировки в степь русских чиновников были редки и вызывались какими-либо важными причинами. ехать в степь, где у киргиз не было даже печеного хлеба сопрягалось с большими расходами, так как надобно было на все время поездки везти с собою съестные припасы и, кроме экипажа для себя, иметь арбу или телегу для багажа. Не всегда можно было нанять лошадей, сколько нибудь приученных к колесным экипажам, приходилось заменять их для себя верховым конем, а для багажа брать верблюда. За последнее время все изменилось и на поездку в степь смотрели, как на средство получить порядочный куш денег за исполнение нетрудного дела. Когда же были возведены мелкие степные укрепления, то каждый отдельный чиновник находил нужным обозреть подчиненную ему часть в новом месте. С этою целью ездил туда предварительно сам командующий войсками Крыжановский, потом постепенно начальник корпусного штаба, его помощник, окружной интендант, начальник артиллерии и окружной врачебный инспектор. Все эти лица были в генеральских чинах, получали полугодовое жалованье и прогоны по чину. В одну из поездок Крыжановский взял деньги по чину генерал-лейтенанта, но возвратившись узнал, что он произведен в генералы от артиллерии и потребовал добавочных по этому чину. Контрольная палата, ревизуя книги, остановилась на этом расходе, считая его неправильным и находя, что не все выше перечисленные лица исполняли прямую свою обязанность, а потому должны получать только прогоны. В этом смысле состоялось разъяснение закона. Генерал Крыжановский с другой стороны обошел новый закон, представив министру, что ему нужно подробно и во всех частях осмотреть киргизскую степь, причем по исчислению на это требовалось до 30 т. руб. На этот расход потребовалось высочайшее соизволение.