Посредине юрты, под отверстием в крышке, укрепляется железный треножник, который служит очагом.
В пище и питье буряты очень неразборчивы: мясо едят редко, но при случае не брезгают и падалью. В домашней жизни крайне нечистоплотны; весьма немногие знакомы с употреблением мыла, а очень многие во всю жизнь никогда не моют не только тела, но даже лицо и руки остаются у них от рождения в неприкосновенном виде до самой смерти: «с чем явился на свет - с тем должен лечь в гроб». Поэтому при рождении, прямо из утробы матери, без всяких омовений, младенец завёртывается в тулуп и, невзирая на погоду и время года, подвешивается на некоторое время возле юрты, под открытым небом; так затем и во всю жизнь бурят никогда не моется и не купается. Когда буряты-казаки прибывают на службу, их прежде всего отводят в баню, где под наблюдением начальства подвергают мойке - первый раз в жизни; вот эта невинная муштра является для бурят самой тяжкой пыткой на первых порах службы.
Семейное начало у бурят развито очень слабо. Рождениe вне брака отнюдь не считается пороком; напротив, это служит доказательством пригодности «бацагана» (девушки) к рождению детей - значит, к семейной жизни, и гарантирует поэтому её скорый выход замуж, а следовательно - получения «долика», т.е. калымного выкупа. На жену бурят смотрит исключительно, как на рабочую силу; на свою дочь - как на товар, за который требуется получить возможно лучший выкуп. Поэтому, если одна жена не в состоянии управиться с домашней работой, бурят берёт вторую и третью жену; если дочь не обращает на себя внимание парней на «наадах» (вечерниках), то навлекает на себя постоянные упрёки родителей, опасающихся лишиться «долика».
Кстати заметить, что эти «наады» совершенно не имеют того невинного характера, как у наших крестьян посиделки или вичирницы; на бурятских вечеринках проявляется во всей силе грубый цинизм азиатского сладострастия: после унылой песни и флегматичной пляски парни тут же выбирают себе временных подруг, на глазах родителей, и все вместе продолжают оставаться в юрте...
Достойно внимания, что бурятам, по-видимому, совершенно чуждо понятие любви: для этого чувства даже нет соответствующего выражения на бурятском языке, в общем довольно развитом и имеющем даже свою литературу Всё объяснение в любви бурят выражает одним словом - «дуртай», что значит хочу, желаю, - в чём сказывается лишь грубая эгоистическая похоть.
Что касается буддизма бурятского, то основой его служит положение ламы, которое определяется троичностью догмы «гурба эрдени» (Бог, его закон и лама), а также символом «ламадор итегемой», т.е. «веруем ламе»... Число всех лам среди забайкальских бурят составляет не менее 10% общего количества бурятского населения. Дело в том, что буддийское вероучение проникнуто глубоким мистицизмом, требующим одинаково от своих последователей полного отречения от всех потребностей жизни. А так как такое требование в отношении массы населения несовместимо с условиями человеческой природы, то и установился обычай, по которому третий сын служит искуплением для всей семьи и посвящается в ламы. Этим и объясняется чрезмерно большое число лам у бурят.
По верованиям бурят, лама может по своим книгам начитать всякую беду и отчитать от беды. Придя в юрту, лама распоряжается, как хозяин, как посланник Бога. Хозяин юрты обязан удалиться, оставив в юрте для ламы даже свою жену.
Исполнение треб сводится к ворожбе, гаданиям, заклинаниям и прочему. Иногда эти требу («гурумы») очень разорительны: похороны богатого бурята обходятся нередко в 100 и более голов скота. Но это не всё; заметит, например, лама после похорон, что душа умершего направилась не туда, куда следует, и предупреждает тотчас родственников покойного, конечно, богатых; а за исправление такой беды берётся немалая мзда.
В прежнее время бурятские женщины похищались русскими поселенцами, потому что в Забайкалье ссыльные и беглые были исключительно одинокие мужчины. Добывание женщин производилось очень просто - путём похищения их у соседних бурят. Чтобы уберечь своих женщин от похищения, буряты придумали простой способ: переменили костюм девок и парней, одев одних в платье других. Этому способствовало свойственное монгольской расе отсутствие у мужчин усов и бороды. После этой скрытой перетасовки похищение бурятских женщин стало сопровождаться иногда весьма горьким разочарованием для хищников и, таким образом, отвадило их от покушения на бурятских сабинянок.