— Как?! Вы хотите, чтобы я была так низка?.. Нет, Лозен, мы связаны друг с другом, вы не погибнете, пока не погибну я.
— Государыня, разве можно принимать во внимание отдельную личность и ставить ее на одну доску с королевой?..
— Но ведь личность эта не кто иной, как вы, Лозен! Не покидайте меня!
Глаза ее наполнились слезами; тронутый до глубины души, я упал к ее ногам...
— Как ужасно, что я даже ценою жизни не могу отплатить за вашу доброту, за ваше великодушие, ваше величество.
Она протянула мне руку, я несколько раз поцеловал ее с жаром. Не меняя своей позы, она наклонилась ко мне, и когда я поднялся, она очутилась в моих объятиях. Я прижал ее к своей взволнованной груди, она покраснела, но на лице ее не было видно следов гнева.
— Итак, — сказала она, отходя немного от меня, — неужели же я ничего не достигну?
— Неужели вы думаете, что я еще могу принадлежать себе? — воскликнул я, — я весь у ваших ног. Я буду служить только вам, вы моя единственная владычица, да, вы моя королева, вы королева Франции! — заметил я с грустью.
Глаза ее, видимо, умоляли меня назвать ее другим именем. Я вдруг почувствовал желание овладеть счастьем, которое казалось столь близким и возможным. Но меня остановила сначала одна мысль, потом другая. Первая была та, что я еще никогда не пользовался минутной слабостью женщины, которая потом могла бы вызвать в ней раскаянье в происшедшем, а, во-вторых, я подумал о том, что, может быть, княгиня Чарторыжская припишет мое охлаждение к ней честолюбию с моей стороны. Я быстро оправился и сказал почти спокойно:
— Я ничего не предприму без приказаний моей монархини, пусть она располагает моей судьбой по своему усмотрению.
— Уходите теперь, — сказала она, — разговор наш длился довольно долго и, вероятно, уже всеми замечен.
Я отвесил ей глубокий поклон и вышел из комнаты.
Очутившись в своей комнате, я снова обдумал все и мне ясно представились опасности, которыми я был окружен со всех сторон. К счастью, я наделал еще меньше глупостей, чем мог бы их сделать.
Положение мое становилось с каждым днем все затруднительнее и тяжелее. Королева не оказалась ни мужественной, ни скрытной. Министры короля уже знали о том, какую роль я хотел заставить ее играть, и только искали случая засадить меня в Бастилию и обвинить в государственной измене.
Я получил на той же неделе письмо от русской императрицы, в котором она, не входя в подробности, говорила о нашем плане, как о чем-то, что уже не составляет для нее никакого интереса; она предлагала мне поступить на службу к ней на самых блестящих условиях. Я написал королеве и просил ее назначить мне аудиенцию у мадам де Геменэ. Она пришла в тот же вечер, я не стал скрывать от нее, что меня могут арестовать ежеминутно во Франции и мне предлагают в России такой высокий пост, который не часто выпадает на долю простого смертного. Она несколько раз повторила:
— Счастливая русская императрица, а я несчастная! — и затем прибавила:
— Лозен, я давно уже предвидела, что вы будете потеряны для нас...
— Государыня, — ответил я, — я ведь уже много раз повторял, что пока буду счастлив сознанием вашего расположения к себе, я ничего не боюсь и готов на все. Я не покину Франции, как преступник, я не уйду со службы короля без его позволения и он не осудит меня, не выслушав. Пусть меня арестуют, все мои бумаги в надежном месте, и моя корреспонденция с его министрами послужит мне оправданием в этом деле. Тогда я буду свободен предложить свои услуги там, где их сумеют оценить.
— Вас не посмеют арестовать, Лозен, ведь все знают, что это значит иметь дело со мной, но что вы намерены ответить в Россию?
— Я приму предложение императрицы, но с тем, что я перейду к ней на службу только тогда, когда мне удастся покинуть Францию открыто и честно, значит, не ранее полгода, примерно.
— Дайте мне один год, этого будет достаточно, чтобы найти средство защитить и привязать вас навсегда к себе. У меня уже есть одно такое средство: де Теесе намерен, кажется, выйти в отставку и я могу предложить вам его место, хотите быть моим первым шталмейстером?
— Я глубоко тронут вашей добротой, но не могу воспользоваться ею. Ведь этот пост сразу подтвердит все те гнусные предположения, которые делались на наш счет, и я снова повторяю вашему величеству, что я не согласен позволять себя осыпать благодеяниями, результатом чего может явиться подозрение, что я делаю все из расчета, а не от чистого сердца. Я подожду еще год, так как моя королева этого хочет, но я нисколько не обманываюсь насчет того, что мне придется покинуть Францию. Я уверен в том, что этого срока будет более чем достаточно, чтобы ваше величество отнеслись совершенно равнодушно к моему отъезду из Франции.