«Как вы спали, мой маленький кузен? Видали меня во сне? Хотите снова повидаться со мной? Мне надо отправляться в Париж по поручению маркизы Помпадур; приходите ко мне пить шоколад до моего отъезда, и повторите мне снова, что любите меня».
Подобное внимание тронуло меня; мне казалось, что только я один мог вызвать к себе такое чувство, мне стало стыдно, что мадам д'Эспарбес предупредила меня, я быстро оделся и побежал к ней. Я в восторге от нее. Она сама по себе мне очень нравится, и к тому же, я чувствую себя польщенным, обладая такой женщиной. Я, конечно, был настолько честен, что никому не рассказывал об этом, но очень радовался, если кто-нибудь догадывался об этом.
В этом отношении, впрочем, она точно предугадывала мое желание и нисколько не скрывала своих отношений ко мне. Она вышила свое имя на кокарде, которую я одевал на смотр короля, и этим ясно дала понять о моей победе, которая, к сожалению, однако длилась не долго, так как, еще летом, она занялась принцем Конде. Я сердился, грозил, обижался, ничего не помогло. Она прислала мне мою отставку в следующих выражениях:
«Мне очень жаль, граф, что мое поведение приводит вас в дурное настроение духа. Но, к сожалению, я ничего не могу изменить в нем, а тем более жертвовать, ради вашей фантазии, людьми, которые мне нравятся. Надеюсь, что общественное мнение будет судить обо мне не так строго, как вы. Надеюсь также, что вы простите мне за мою откровенность то горе, которое я причиняю вам, по вашим словам. Множество причин, которые не стоит здесь перечислять, заставляют меня просить вас посещать меня не так часто, как прежде. Я слишком хорошего о вас мнения, чтобы бояться чего-нибудь со стороны такого честного человека, как вы.
Честь имею оставаться и т.д.».
Я попросил у нее еще одно последнее свидание, она согласилась на него без всякого колебания и встретила меня так спокойно, что я смутился.
— Вы хотели меня видеть, — сказала она, — в подобном случае, всякая другая на моем месте не согласилась бы на такое свидание, но я считаю себя обязанной дать вам несколько советов, так как интересуюсь вами, как своим прежним знакомым. Вы действительно, редкий ребенок! Ваши взгляды, ваши принципы совершенно не соответствуют духу времени. Верьте мне, мой маленький кузен, что недостаточно быть сентиментальным, это только смешно и больше ничего. Вы мне очень понравились, мой милый, но, право, я не виновата, что вы вообразили, что, с моей стороны это глубокая и вечная любовь. Что вам за дело до того, люблю ли я вас еще, люблю ли другого или вовсе никого не люблю? У вас много данных, благодаря которым вы всегда будете нравиться женщинам; будьте уверены в том, что, потеряв одну, вы всегда найдете другую — это лучшее средство быть всегда счастливым и довольным. Вы слишком благородны для того, чтобы стараться мне делать неприятности, и, кроме того, они ведь скорее повредят вам, чем мне. У вас нет никаких доказательств того, что произошло между нами, и вам никто и не поверит, а если и поверят, так вряд ли это заинтересует кого-либо. Если кто и знал, что я взяла вас себе в любовники, то ведь никто не стал бы думать, что я вас всегда оставлю при себе. А рано или поздно мы разойдемся, не все ли равно. Впрочем, дурное мнение о вас и недоверие к вам повредило бы вам в глазах других женщин, если бы вы вздумали мстить мне. Советы, которые я вам даю, доказывают вам, мой друг, что мое расположение к вам оказалось прочнее моей любви.
Я совершенно смутился и представлял из себя довольно глупую фигуру; начал было оправдываться, уверял в своей преданности; она вывела меня из этого глупого положения, позвонив своей горничной, чтобы одеваться. Я постоял еще минуту, потом вышел.
В скором времени, я утешился в своей неудаче и несколько времени оставался совершенно свободным. Потом я нашел себе очень милую красивую молодую девушку, у одной из тех дам, ремеслом которых служит добывание таких девушек. Эта была особенно мила, еще очень неопытна и наивна. Она согласилась поступить ко мне на содержание, не смущаясь тем, что я, по скудости своих средств, мог ей предложить только маленькое помещение в третьем этаже, очень плохо обставленное. Наша связь продолжалась, однако, всего несколько месяцев. Она казалась совершенно довольной своим положением и не спрашивала у меня больше денег, чем я мог ей давать. Но, когда однажды я уезжал на неделю в деревню, я вернулся затем опять к ней, прислуга ее дала мне записочку следующего содержания:
«Мне очень жаль расстаться с вами, милый друг, и мне очень неприятно, что я огорчу вас своим поведением, но я уверена, что вы не будете сердиться, узнав, что я предпочла перейти на более выгодные условия, которые вы никогда не будете в состоянии предложить мне. Я открыто сознаюсь в том, что боялась остаться на улице, в случае, если бы вы перестали содержать меня. Прощайте, мой дорогой друг; уверяю вас, что, несмотря на свой поступок, я вас люблю и жалею вас от всего сердца. Помните, что Розалия ваша никогда не забудет вас».