С Расплетиным тоже возникли проблемы, так как у него вся аппаратура управления на старых лампах собрана, а новые пальчиковые он не применяет, дескать, у них характеристики хуже. Откуда он это взял — не понятно. Но, с ним, по крайней мере, удалось о чём-то договориться. И его сильно заинтересовало топливо ТГ02 на основе триэтиламина и ксилидинов. Поэтому он сказал, что попробует переделать системы на новых лампах. С разрешения Берия ему показали в разобранном виде Р127Д. Прикинув её на вес, он согласился, что приёмо-передатчик таких размеров больше подойдёт для работы, чем 85 кг РДС. Но вот что делать с астро и радионавигацией — ума не приложу. Сам в этих вопросах плаваю. Ничего из этого досконально мы не изучали. Только принцип работы. Этого недостаточно. Блок-схема ничего не даст. Толку от того, что я знаю, что Sin h =; Ctg A=, где А = ИК + КУ. Сюда бы Гамова, а не меня! Стоп! А это — идея! Лихорадочно вспоминаю, что мне рассказывал мой научный руководитель о войне: Балтийский флот, флагштурманенок.
— Лаврентий Павлович, а как бы вот этого человека выцепить. В моё время это был весьма разбирающийся в радионавигации человек. Он сейчас где-то на Балтийском флоте. А в 50–е создавал РНС по всему Союзу.
— Зайди в кадры флота, и вытаскивай!
— Я???
— А кто? Я что, так и буду тебе нянькой, что ли? Тебе поручили это направление? Вот и работай!
Глава IV
— Лаврентий! Где «Горный Стрелок»? — спросил Сталин.
— В Кыштыме, готовит три группы дальней разведки ОсНаза ГРУ. Хорошо получается. Вообще, парень мне нравится: потрясающая работоспособность, очень высокий уровень физподготовки, и творческий подход к подготовке групп. Единственное, что несколько напрягает: очень жёсткие условия по «выживанию». А так… Хорошо работает! Обычный инструктор готовит одну группу, этот — три.
— Что с экспедициями? Они выехали в районы?
— Да, выехали. Англичане разрешили нам посетить район «пещеры». Обещали прислать своего наблюдателя, но, никто от них не приехал. Так что, всё в полном порядке. Ждём сообщений от групп.
Я, действительно, гоняю три группы в Кыштыме, под Челябинском. Две из них скоро уйдут в Белоруссию, одна пойдёт под Смоленск. Их задача подключиться к линии правительственной связи Германии и передавать сведения нам. Ребята подобраны великолепно. Единственный человек, который внушает подозрение: во второй группе: Полина Ерёменко, радист и снайпер группы. Причём, понять: почему она меня напрягает, я не могу. Внешне, всё в полном порядке. Она — высокая брюнетка, роскошные миндалевидные тёмные глаза. Но, в них пустота и смерть. «Предки» придумали классное средство первичной оценки: анкету! По ней вот такая вот картина: 4 дальних поиска, начиная с 41 года. Первая выброска под Минск в 41 году. Вернулась одна. Со второй выброски — двое, затем — трое, и с последней — четверо из шести. Показатели растут, но… она — смертница. Ничего за душой: змеиный взгляд, из-за чуть приподнятых задних уголков глаз, хищный прищур, высчитывающий «тысячные» и «щелчки». Судя по всему, она меня ненавидит: потому, что молодой, но майор, потому, что впервые меня увидела, а в ОсНазе все друг друга знают, потому, что старательно прятала от меня левую руку в чёрной перчатке, ведь я мог списать её из-за того, что левая рука у неё искалечена. А она рвалась мстить. Её родители остались на оккупированной территории. Плюс, они «армейцы», а я «гэбэшник». В общем, «любила» она меня! Особенно потому, что гонял я их, как сидоровых коз. Они пойдут под Смоленск. И я не знаю, кто из них вернётся. Однажды случайно коснулся её, поправляя прицел: нас обоих как током дёрнуло. В воздухе запахло чем-то терпким. И её злобный шипящий шёпот: «Не смейте прикасаться ко мне!». Красное лицо и ужас в её глазах: зрачки стали почти вертикальными. Я и сам не понял, что произошло: я случайно зацепил её локтём правой руки за предплечье, когда поправлял прицел. Меня тоже здорово тряхнуло, а потом донёсся этот запах. Я что-то довольно злобно ответил, она замолчала. Вечером, после ужина, я сидел в своёй комнате и заполнял журнал, вдруг раздался негромкий стук в дверь.
— Войдите!
— Разрешите, товарищ майор госбезопасности?
Полина. Глаза опущены, старается скрыть свою ненависть.
— Входите, старший сержант!
— Разрешите обратиться, товарищ майор! Не надо меня списывать из группы! Да, у меня нет двух пальцев на левой руке! — она сдёрнула перчатку с левой руки: мизинца и безымянного у неё не было, внутри перчатки были их протезы. — У меня в руке сработал взрыватель, на выходе, но меня оставили в школе. Это задание мне по силам. Район я знаю хорошо. Это будет второй выход после ранения. Вы предвзято ко мне относитесь. — она подняла глаза и уставилась на меня своим змеиным взглядом.