— Сержант, я не планировал снимать Вас с выхода! С чего Вы это взяли?
Она нервно начала натягивать перчатку на руку.
— Мне так показалось, после того, как я сорвалась с турника две недели назад.
— Вы выполнили норматив, но попытались продолжить упражнение. Это была ваша ошибка, а не отсутствие двух пальцев. О том, что их нет, я знал из Вашего личного дела. Но, я не высказывал ничего по этому поводу. Вам требуется точно согласовывать собственные возможности с Вашими желаниями. Не более того. И мне не совсем понятно, что произошло сегодня?
Она совсем потупилась и замкнулась. Потребовалось несколько минут, прежде, чем она вновь заговорила. Она попыталась что-то сказать, но её пробило на слёзы, я попытался её остановить и опять коснулся рукой за кисть её правой руки. И опять почувствовал удар током. Мы явно разноименно заряжены. Но Полина неожиданно взяла мою руку двумя руками, стараясь не задевать меня деревяшками протезов левой руки, и поцеловала кончики моих пальцев. И выбежала из комнаты.
А до меня дошло, что меня так раздражало в ней: полное безразличие к смерти. Не знаю, что там у неё произошло на выходах, но она перестала бояться смерти. Такой человек в группе опасен. Разведчик обязан быть разумным трусом, чтобы выполнить задание. Это в кино «про разведчиков» они валят противника сотнями, стреляя с двух рук из шестиствольных пулемётов. А на самом деле: кто прошумел, тот не вернулся. Носимого боезапаса хватит на полчаса. А эта, с её ненавистью, выстрелит, не задумываясь о последствиях. Надо будет поговорить об этом, когда успокоится. Интересно, почему так трясёт, когда её касаешься? И чем так пахнет? Переговорить удалось только на борту самолёта, пока летели в Ляхово, откуда осуществлялись выброски групп ОсНаз в дальний поиск. Она, в очередной раз, злобно посмотрела на меня, но мотнула головой, что поняла. Их самолёт ушёл со связи до выброски. А два других вернулось из-под Минска. Две группы вышли на связь и начали работать. Третья группа молчала. Мне дали ещё две группы, которые я готовил к выброске уже в Ляхово. Прошло три недели, я уже и не вспоминал эту странную девушку, как неожиданно ночью ко мне в палатку кто-то вошёл.
— Я вернулась, товарищ майор.
Я зажег коптилку: Полина. В грязном изорванном комбинезоне, худющая, лицо просто чёрное. Два часа назад перешла линию фронта. Принесла назад разбитую осколками зенитки рацию. Их самолёт попал под сильный обстрел с земли, ей удалось выпрыгнуть и уйти от погони.
— Мы все ненавидели Вас за эти бесконечные марш-броски. Вся группа. А сейчас я понимаю, что именно это меня и спасло. И тот разговор в самолёте, где Вы сказали, что главное в работе разведчика — вернуться, выполнив задание. Что иначе не стоило и мучиться. Плюс то, что Вы заставляли нас собирать в лесу всякую гадость и есть её, для того, чтобы выжить. Мы привыкли пользоваться продуктами населения, а Вы заставляли обходить населённые пункты и выживать. Под Смоленском в каждом селе — немцы. Не зайти было. Пришлось выживать, как вы учили. К сожалению, у меня не было возможности выполнить задание, но проход туда и обратно я нашла. — она показала карту маршрута, пройденного ей. Уже позже, по нему несколько раз проходили наши группы, работавшие в этом районе.
В общем, подготовленные группы работали успешно, ещё две группы ушли на выход. После этого пришла радиограмма вылетать с одной из групп в Сухум. Радистом группы была старший сержант Ерёменко.
Обе экспедиции нашли какую-то субстанцию, но, по их описаниям, эта субстанция сильно отличается от того, с чем я столкнулся. Твердая и холодная, как стекло. Протыкается неодушевлёнными предметами, но живая ткань не проходит. Попытки замерить температуру дают потрясающие результаты: от температуры воздуха до абсолютного нуля.
Мы прилетели в Сухум в середине Ноября. В городе обычная, для этого времени года, погода: льёт, как из ведра. Еле-еле сели. Мне надо за несколько дней научить людей ходить по горам. Горы покрыты свежевыпавшим снегом, и его очень много. Занимаемся на ближайших скалах. В результате трое человек отсеиваются: боятся высоты. Нас отвезли к Южному Приюту, проводим акклиматизацию. При этом постоянно бегаем, и даём себе нагрузку. Продолжаем изучать технику скалолазания. Здесь теперь КП 121 ГСП. 1329 сейчас действует под Туапсе, но инструктором по горной подготовке здесь работает Вано. Он сообщил, что Матвеева и отца забрали из части в середине августа. Начальником Особого Отдела 46 армии теперь работает тот самый капитан ГБ Бокерия, бывший начальник Особого Отдела 1329 полка. Здорово поднялся! Он сообщил подробности того, что произошло летом. Нас арестовал Сособишвили, но Бокерия остался свободен. Он — родственник Берия, поэтому ему удалось с ним связаться, и сообщить ему обо мне. Ну, а дальше всё прошло как надо! Гор, это сокращение от Горавия, соорудил классный шашлык и напоил всю группу прекрасным домашним вином. Для него: оказать услугу именитому родственнику было манной небесной! Я, теперь, его брат, сват и чёрт его знает что. В общем: свой человек. Как и все, кто рядом со мной! «Кавказ — дело тонкое, Петруха!»