— Господа! Я бы хотел познакомить Вас с собранными материалами по вооружению и составу русской армии. Несколько последних месяцев мои люди активно собирали сведения о противнике.
— Этим надо было занимать до войны! — устало пробурчал Геринг.
— До войны в этом не было необходимости! — парировал Канарис. — Мы знали о противнике почти всё!
— Кроме наличия у него большого количества новых танков! — недовольно добавил Кейтель.
— Не спорю, господин генерал, но это не помешало нам дойти до Волги!
— Но помешало выиграть войну! — недовольным голосом произнёс Гиммлер.
— Помешало нам не это, а неожиданное знание противником наших стратегических планов на Кавказе и на Волге. Начиная с августа 42 года все наши планы так или иначе становились известны противнику, а с весны этого года Красная Армия кардинальным образом перевооружилась, причём качественно новым оружием.
— Что Вы хотите этим сказать? — задал вопрос Геринг.
— Только то, что нам не выиграть эту войну без помощи извне. Необходимо заключить мир на западе! Тогда, и только тогда, у нас появится хотя бы минимальный шанс устоять.
— Англичане и американцы на это не пойдут! — сказал Шелленберг. — Не в их интересах сохранять сильную Германию.
— Необходимо попытаться! И убедить западных союзников, что только вместе с нами удастся отстоять Европу от большевиков.
Установилась многозначительная тишина.
— Пожалуй, я могу взяться за этот вопрос. — произнёс, молчавший всё время, Борман. «Золото партии» находилось в руках этого человека. Это был могучий козырь, перекрывший все остальные.
Но, на третий день после убийства Гитлера, из Полярного выскользнули две тени: К21 и К22 ушли в дальний поход к берегам Канала.
События развивались стремительно. Я помню, как улыбался Сталин, выговаривая мне о «моих ошибках». Ошибок не было. Ошибался он. Граф Гогенлоэ прибыл в Англию 13 сентября, всего через пять дней после «стрельбы у рейхстага». И был принят Черчиллем. Наша радиослужба зафиксировала высокую активность немецких и английских радиостанций на следующий день. Компьютеры в Уфе приступили к дешифровке сообщений. Основным каналом связи оказалась радиостанция в Киле, отвечала ей радиостанция Royal Navy. 15 сентября шифр был взломан, речь шла о заключении сепаратного мира между Германией и Великобританией. Немцы обещали не препятствовать высадке «союзников», в обмен на возможность продолжения боевых действий против Советского Союза и поставки горючего в Рейх. В одной из радиограмм говорилось о назначенном на 16–е сентября в 16 часов совещании в Рейхсканцелярии. Сталин приказал нанести удар ОДАБами по Рейхсканцелярии в 16.30. Он решил поставить окончательную точку в переговорах.
Пошло 4 машины 890 полка АДД во главе с командиром полка Героем Советского Союза подполковником Энделем Карловичем Пусэпом. Последняя машина звена несла термоядерную бомбу в полторы мегатонны. В случае промахов трех первых самолётов, она должна была поставить окончательный крест на судьбе руководства III Рейха. Самолёты взлетели из Сещи, легли на курс 265 градусов, заняв эшелон 15 км. Предстояло поразить бункер Гитлера на Вильгельмштрассе, недалеко от знаменитых Бранденбургских ворот, в 150 метрах от Тиргартена. По сигналу воздушной тревоги все укроются именно там. Две другие бомбы предназначались самой рейхсканцелярии, Вильгельмштрассе 77, громадному 400 метровому зданию. Дружно ревели двигатели, Пусеп поставил машину на автопилот. Ещё на земле, при постановке задачи, все знали, что может быть, это последние бомбы этой войны. В 16.22 легли на боевой, в 16.26 штурман Василий Ковтуненко поймал в перекрестие цель и нажал на бомбосбрасыватель. Громадная пятитонная бомба понеслась вниз, таща за собой стабилизирующий парашют. Немцы практически не видели машину Пусепа, Ту16 шёл слишком высоко, чтобы различить детали.