– И что я еще должен при себе иметь? Говорите сразу, чтоб потом не попал впросак, – смягчился я.
– Много чего, сразу и не вспомнишь. Например, клей, – начал перечислять Павел. – Зачастую вызывают на консультацию, а исписанный лист к истории болезни нечем приклеить. А это немаловажно! Если сразу не сделать, он может потеряться, и все заново приходится переписывать. У меня всегда при себе клей, – хирург продемонстрировал.
– Понятно, еще что?
– Перчатки! Вас, скажем, вызвали на консультацию в реанимацию, там может не оказаться резиновых одноразовых перчаток, а приходится, сами знаете, во все места лазать. Тут все свои носят. Фонендоскоп, ручка, одноразовые спиртовые шарики, чтоб руки после осмотра пациента протереть, так как редко где мыло есть. В приемном покое его уже лет сто не выкладывают – все воруют. В общем, по ходу пьесы сами определитесь. Основное я вам назвал.
– А сколько у вас операционных? – сменил я тему.
– У нас целый пятиэтажный операционный блок, соединенный с основными зданиями больницы. Но экстренная операционная расположена на втором этаже, там четыре стола, общие для всех подразделений, кто оказывает экстренную помощь. Плановая операционная у нас на пятом этаже.
– А плановые операции кто выполняет?
– В основном заведующий и те врачи, которые в день работают. Мы, дежуранты, только экстренными случаями заняты.
– Дмитрий Андреевич, – вернулся из аптеки ординатор Миша, – пойдемте в операционную, уже пора.
Мы вышли в коридор, я направился к лифту, намереваясь на нем с нашего восьмого этажа спуститься на второй, где по моим прикидкам располагалась экстренная операционная.
– Дмитрий Андреевич, лучше пешком! – посоветовал ординатор.
– Профилактика целюлита? – пошутил я.
– Профилактика нагоняя от Трехлеба: пока лифт будем ждать, можно на операцию опоздать, тем более, что больной уже на столе, а заведующий наверняка уже моется.
– А что так? Не работает лифт? – поинтересовался я, когда мы вприпрыжку спускались по лестнице вниз.
– Работает, но он вечно переполнен больными и их родственниками. Тут же проходной двор, когда им вздумается, тогда и приходят навещать.
– Странно, а как же охрана? Меня утром без пропуска даже на пушечный выстрел не подпустили.
– Вы о чем? Они все через приемник попадают, там же толчея, как на базаре, пойди разбери, кто там больной, а кто так просто пришел. Ладно, после сами убедитесь.
– Ну, молодцы, вовремя подошли! – весело произнес Павел Яковлевич, когда мы с Мишей зашли в операционную. – Давайте мойтесь! Я пошел обрабатывать операционное поле.
Как оказалось, на все, даже сравнительно небольшие по объему операции здесь было принято ходить втроем, иногда и вчетвером. Это входило в обучающую программу по подготовке молодых хирургов. Поэтому на такую несложную операцию по ликвидации ущемленной грыжи мы мылись втроем.
– Доктор, у вас маска и шапочка есть? – после обмена приветствиями спросила меня симпатичная девушка лет 23 в розовом медицинском костюме, не скрывавшем ее молодости.
– Нет! – честно сознался я.
– Плохо. Но раз вы новенький, я вам в виде исключения выдам. Имейте в виду, не выбрасывайте в конце, а то неизвестно, когда еще выдадут.
– Да, меня уже предупредили. Я в курсе. А вы санитарка?
– Ха-ха-ха! – рассмеялась девушка. – Почему вы так решили?
– Ну, молодая, красивая, наверное, учитесь в институте, здесь санитарите. Когда я учился, у нас так многие поступали.
– Все так, – продолжала улыбаться девушка, – только у нас санитарок нет.
– Валя, хватит трепаться! – раздался грозный окрик. – Иди доктора завязывай. А вы мойтесь быстрее, пора начинать! – В предоперационную заглянула обладательница недовольного тона – сурового вида дама лет 50, облаченная в чистый операционный костюм, но с довольно приятным лицом.
Операционный зал, куда я вошел после мытья рук, представлял собой стандартную для таких случаев комнату с двумя операционными столами. Один был пуст, на другом располагался пациент.
Внешний вид операционной оставлял желать лучшего. Кафель на стене в нескольких местах отвалился, оставив довольно неприглядные цементные проплешины. На давно не крашенном потолке почти на всем протяжении облупилась краска, а прямо над нашим операционным столом и вовсе приличный кусок штукатурки повис на каких-то соплях, в любую минуту готовясь рухнуть на больного, привязанного к столу.
– Вы очень любезны! – доложил я суровой медсестре, представившейся Ниной Ивановной, войдя в операционную.