— Ну, Комаровский, я надеюсь, опять ко мне?
Я отвечал, что я почту себе за великое счастие находиться по-прежнему при особе его высочества.
— Так я доложу государю, — продолжал великий князь, — теперь Бог с тобой.
Я пошел повидаться с бывшими моими товарищами и нашел только одного Озерова; впрочем, я увидел множество новых для меня лиц: Баура, Н. Ф. Хитрова, который был тогда в большой милости, Витовтова, Олсуфьева и Опочинина, которых я оставил офицерами Измайловского полка, адъютантами его высочества, и тон их мне вообще очень не понравился. Через год я нашелся у великого князя в кругу совсем почти незнакомых. Возвратясь домой, я подумал, как бы мне еще встретиться с государем, и, если возможно, избавиться от предлагаемого мне великим князем. Я узнал, что император всякой день после развода в 12-м часу прогуливаться изволит с Уваровым в Летнем саду. Я туда поехал и, к счастью моему, тотчас встретил государя; его величество мне сказал:
— Здравствуй, Комаровский, что тебя давно не видать?
Я доложил государю, что не смею беспокоить его величество.
— Вздор какой! Приезжай ко мне, когда хочешь, — присовокупил император.
Получив такое позволение, я решился в тот же день ехать на Каменный остров и тотчас был принят императором. Государь изволил у меня спросить:
— Ты виделся с братом? И он, я уверен, тебе обрадовался.
Я отвечал его величеству, что великий князь меня принял очень милостиво, и что его высочеству угодно, чтобы я по-прежнему находился при его особе. Сказав сие, я замолчал; последние слова я выговорил с некоторою расстановкою. Государь, взглянув на меня пристально, продолжал:
— А ты что думаешь?
Я молчал. Потом он изволил сказать:
— Говори откровенно.
Тогда я объяснил государю, что, будучи с лишком год в отсутствии от его высочества, я нашел при его особе много людей, мне вовсе незнакомых, которые, вероятно, уже удостоены доверенности великого князя, и я в моем чине буду увеличивать только число чиновников, при его высочестве находящихся, что я бы не желал вести жизнь праздную, и что те занятия, которые я имел при великом князе, возложены, конечно, на другие лица. Император слушал меня с приметным вниманием. Помолчав немного, государь сказал:
— Разве ты хочешь быть моим генерал-адъютантом?
Я не опомнился от радости и отвечал:
— Это было бы верх моего счастия.
Я бросился благодарить государя. Его величество меня обнял и изволил сказать:
— Теперь никому ни слова; мне надобно уладить это с братом, — и меня изволил отпустить.
Хотя назначение мое казалось верным, но я опасался, чтобы великий князь не воспрепятствовал. Через несколько дней я читаю, однако же, в высочайшем приказе от 17 июля 1801 года: «Состоящий по армии генерал-майор Комаровский назначается генерал-адъютантом к его императорскому величеству». Всякий может себе вообразить, что я почувствовал при прочтении сего приказа. Сие назначение было для меня тем лестнее, что я первый удостоился получить сие звание при императоре Александре. После императора Павла оставались генерал-адъютанты: Уваров, граф Ливен, князь Долгорукий — сии два последние имели военный портфель, — и князь Гагарин, который находился министром во Флоренции. Я узнал потом, что в первое свидание у императора с великим князем Константином Павловичем государь, между прочим, спросил у его высочества:
— У тебя был Комаровский?
— Был, государь, — отвечал великий князь. — Я надеюсь, что ваше величество пожалует его мне по-прежнему, — присовокупил его высочество.
Государь изволил сказать:
— Охотно, но у меня один только генерал-адъютант, Уваров; Ливен и Долгорукий имеют свою часть; мне бы не хотелось взять, кого я не знаю; при тебе же будут два генерал-майора: Хитров и Комаровский, они оба мне известны, уступи мне одного из них.
Император знал, что от меня великий князь уже отвык, а Хитрова он очень любит. Его высочество, подумав несколько, сказал:
— Если вашему величеству уже непременно угодно иметь одного из двух, то извольте взять Комаровского, а Хитрову позвольте носить конногвардейский мундир.
Государь изволил отвечать:
— Очень рад.
Возвратясь в Стрельну, великий князь обнимает Хитрова и поздравляет. Наконец объясняется, что он выпросил Николаю Феодоровичу позволение носить конногвардейский мундир, и что меня уступил государю. Хитров мне никогда не мог простить, что не он назначен был в генерал-адъютанты, а я. Он считал, что при сем случае мною употреблена была какая-нибудь интрига, ибо и его император очень жаловал. Вероятно, Хитров был причиною, что с тех пор великий князь ко мне переменился до того, что приказал своей конторе не производить мне тех трех тысяч рублей, которые пожалованы были в пенсион по смерть.