После студии Фабриса осмотрели студию скульптора Финелли, у которого видели несколько хороших работ.
От Финелли проехали в монастырь и церковь St. Maria degli Angeli, построенную известным Буонаротти на остатках терм Диоклетиана. Государь любовался, кроме живописи в церкви, обширным четырехугольным двором в стенах строений, по которым идут галереи из продолговатых арок различных прекрасных форм; тут находится монастырский огород с фонтаном посреди параллелограммного бассейна из белого мрамора, по углам которого растут четыре огромные кипариса, посаженные Микель-Анжел ом.
Из монастыря проехали в виллу Albano — прекрасную дачу, богатую древними произведениями в мраморе. Там государю понравилась ваза из белого мрамора на трех ножках, украшенная барельефом; он велел кому-нибудь из наших молодых художников снять с нее верный рисунок.
Из Альбано, по площади Monte cavallo, въехали во двор папского летнего дворца, Квиринала, куда никто не имеет права въезжать в экипаже, кроме папы, а их въехало за государем больше пяти колясок. Шагом объехавши кругом двора, государь уехал к себе; граф же Федор Петрович Толстой отправился прокатиться на Monte Pincio. Спустя немного времени приехал туда и государь, в коляске, с посланником; проехав palazzo Borgese, они исчезли из вида.
Государь каждый день делал эту прогулку перед обедом.
5 декабря, в час ночи, император Николай Павлович выехал из Рима. Наши художники пришли к крыльцу посланникова дома, чтобы поклониться государю и пожелать ему счастливого пути, но им сказали, что он желает уехать тайно, и они удалились.
Повсюду, где граф Толстой сопровождал государя по Риму, кроме экипажей с его свитой, он замечал следующую за ними коляску с четырьмя одними и теми лицами итальянского типа, никому из сопровождавших царя не известными. Везде, где останавливался государь, останавливались и они, тотчас выскакивали из коляски и невдалеке от него помещались перед толпившимся народом. Где бы ни был царь — и они были тут же. Поступки эти возбудили в графе любопытство, и он узнал, что это были переодетые в штатское платье лучшие и надежнейшие офицеры из карабинеров, назначенные от правительства повсюду следовать за царем и охранять его; а так как правительству всегда было заранее известно, когда, куда и в какое время государь поедет, то в тех местах, где в какой день государь должен был быть, там, между столпившимся народом, размещены были переодетые в разные костюмы карабинеры, которые, в случае надобности, должны были исполнять приказания сопровождавших государя офицеров.
Был слух, что правительство заметило злостные намерения, что сам папа боялся за царя; говорили даже, будто бы открыт какой-то заговор и что государь, узнавши об этом, был очень огорчен.
Как по дороге из Неаполя в Рим, так и из Рима во Флоренцию и Болонью, во время проезда императора по этим местам по всем дорогам были размещены карабинеры.
Граф говорит в «Записках»: «Я не верю, чтобы у итальянцев могло быть что-нибудь против нашего царя, а что в Италии не совсем спокойно, то это верно».
Спустя несколько времени по отъезде императора из Рима граф Федор Петрович Толстой отправил в Петербург президенту Академии, герцогу Лейхтенбергскому[767], опровержение ложных доносов Киля на пенсионеров и письмо к конференц-секретарю В. И. Григоровичу, в котором сообщал ему о приезде в Рим государя и как он представлял ему воспитанников Академии.
Письмо это, как значительный материал для биографии графа Федора Петровича Толстого и для истории Академии художеств, дружески передано было мне Николаем Дмитриевичем Быковым для пополнения моих воспоминаний о графе Толстом. Оно напечатано в «Русской старине», издание 1878 года, том XXI, стр. 347–356.
Глава 46
По отъезде императора Николая Павловича 1845–1846
6 декабря 1845 года, в день тезоименитства императора, граф Ф. П. Толстой с нашими пенсионерами поехал к герцогу (Ольденбургскому — поздравить его с общим праздником русских, а от герцога к князю Петру Михайловичу Волконскому; везде они были приняты отлично. Волконский после продолжительного разговора с графом и пенсионерами, обратясь к последним, сказал: «Государь остался вами совершенно доволен; благодарю вас за то, что трудитесь с успехом, и за то, что ведете себя, как прилично благовоспитанным молодым людям».
Раскланявшись с князем, они пошли в церковь; туда же приехал и князь Волконский.
767
Максимилиан-Евгений-Иосиф-Наполеон, герцог Лейхтенбергский (1817–1852) — муж великой княгини Марии Николаевны, президент имп. Академии художеств, главнозаведующий Горным институтом.