– Выключи свет!
И я выключаю. В комнате всё равно светло. Мебель с торшерами оживает и начинает переговариваться. Стелла подходит ближе. Вид у неё совсем ангельский. На ум приходит, что ей нет ещё пятнадцати. Она обвивает меня словно цветок мертвое дерево и процеживает сквозь зубы, когда наши лица достаточно сближаются: «А теперь, давай снимай штаны!».
Стелла открывает двери восприятия
Пока она у меня отсасывала, кто-то пристроился и засадил ей сзади. Не знаю, кто это мог быть, даже угадывать не пытаюсь, было темно, а квартира моя сплошной проходной двор для всякой швали, которая в те времена ошивалась поблизости.
В любом случае, я и до этого замечал что-то неладное в себе, отчего возникало вопросов больше, чем ответов на них. Пренебрежительное отношение окружавших меня людей к моей персоне стало фактором номер один, но подумать о том, что это всего лишь побочный эффект того, что происходило на самом деле, в голову мне не приходило. И прийти не могло ни в коем случае. В очередной раз, когда Стелла, стоя на коленях, отсасывала у меня, и кто-то, как я уже упомянул, пристроился к ней сзади, и засадил поглубже, отчего всё тело её вздрогнуло.... тут-то я и нащупал этот зачерствелый рубец у неё на затылке. Будто бы целый мозг вынули и засунули обратно, предварительно, конечно же, подвергнув определенным манипуляциям. После моего открытия жизнь, вершившаяся всё то время вокруг, стала интересовать меня куда меньше; большую часть времени я проводил в архивах и искал, искал, искал. То, сам не знаю что.
В старой газетенке датированной прошлым столетием, я наткнулся на интересный случай. Заголовок гласил: «Доктор Кёрви реанимировал мертвеца». Дед доктора Кёрви, точнее дед его деда, был человеком малообщительным и, что называется, не от мира сего; большую часть времени он проводил в своей лаборатории. Это при том, что жизнь он вел довольно праздную и не чурался выпить. Во время очередного эксперимента, который, как указано, связан был с изучением психоделических грибов, переборщив с дозой, он откинулся от сердечного приступа прямо на скамейке в городском парке. В состоянии галлюцинаций его мог напугать или даже повергнуть в ужас, силуэт затаившейся на ветке совы или жука-короеда, ползущего по асфальту в лунном сиянии.
С раннего утра Стелла разбудила меня, и спросила, заходил ли к нам кто-то прошлой ночью. Я сказал, что не имею ни малейшего понятия.
– Ты заметила что-то странное? – спросил я.
– Даже не знаю, как сказать.
Её киска была аккуратной маленькой пещеркой, но стоило мне ласками разбудить зверя, живущего в ней, как распахивался прикрывающий убежище, шелковистый занавес – врата ада, и она становилась плотоядным цветком, ненасытным ртом младенца жадно сосущим меня.
Кем была она когда-то? Супермоделью, продавщицей в модном бутике, официанткой? Неважно. Сейчас она машина, действующая по четко заданной программе. За ней тянется целый шлейф радиосигналов, которые я научусь со временем перехватывать с помощью старого радиоприемника.
Таксист сидел спереди, и я четко видел рубец на его затылке. Эмоции его определенно притуплены.
Лошадь сдохла – отшвартовывайся
Жизнь, она – вот она. Только протяни руку – дотронешься. По утрам мы обычно отплывали. Я заправлял топливом полный бак и давал команду молодому индейцу Билли, чтобы тот отшвартовывался. Вилли успевал в самый последний момент покурить папиросу. Стю бежал и кричал с пирса: подождите меня, чертовы ублюдки! Штормовое предупреждение, сэр. Да? Именно. Лодкам нельзя выходить на воду. Унесет к чертовой матери. Ты же меня хорошо знаешь, дружок. Я каждый день утром регистрируюсь и отплываю. Иначе мне не прокормить семью. Имя, спрашивает секундант. Майлз Чарли. Капитан корабля «Майями битч». Время отплытия. Через пять минут, говорю. Выхожу через пять минут десять секунд, сразу как только заправлюсь горючим. Счастливого пути! желает секундант, и я вскрываюсь в портовой лавке снастей; покупаю леску и кокаиновых червей на прикормку.
Однажды Стелла навязалась плыть с нами. Всю дорогу она ныла от скуки, потом же нырнула под винты катера, и никто после этого её не видел. Билли притаранил пива. Как обычно целое море. Что тут у тебя, Билли? Пиво. Много пива? Целое море пива. Отлично. Берем тебя с собой, будешь наживлять.
Косолапый мальчуган с ручной макакой на плече долго махал нам вслед, пока мы не исчезли в тумане. Свиньи топтались в тумане, взбирались на навозную кучу. Свинья грязь всегда найдет – старая индейская поговорка. Билли-бой откупоривает пиво. Это точно, говорю я, а сам думаю о своем.