Аллея кошмаров
Можно подумать, я свихнулся и мне чудятся бесы, преследующие меня в ночных кошмарах. Хочу абсолютно заверить вас, что это совершенно не так. Точно глазами ребенка, я вижу всё очень отчетливо и понятно. Глазами статуи, веками простоявшей на одном и том же месте. Возможно, я самый здравомыслящий из всех ныне живущих на Земле. Доктор Кёрви замер подле меня, пытаясь попасть иглой в мою обнаженную ночному сквозняку вену. Ребята носились как ни в чём ни бывало вокруг теннисного стола. Кто-то залипал с открытым ртом у зарешеченного окна, пуская слюни на подоконник, по которому ползали навозные жуки. Сейчас вам станет немного легче. Вам непременно полегчает. Повис на плече у меня какой-то умалишенный. Доктор в это время уже снимал перчатки над мусорным баком: кто следующий, ребята? прокричал он осипшим голосом и присоединился к раскладке. Я раздам, ребята. Какой-то бродячий пес громко выругался: ПОШЛИ БЫ ВЫ ВСЕ НАХУЙ! Непременно, старик Вилли. Медсестра вколола ему солидную дозу транквилизатора, и того сразу же прибило в позе лотоса.
Подошло время обеда, кто-то за столом произнес молитву, и мы приступили к обсуждению: кто как провел утро. Доктор привстал, чтобы начать свою стандартную речь восхвалением всевышнего, и да прибудет с нами сила ума и твердая память. Никто не шелохнулся, и доктор позвал к столу медсестру, чтобы та принесла графин с вином и трехлитровую банку самогона. Пошевеливайся! Давай пошевеливайся! подгоняли её ребята, когда сестричка подергивающимися от недосыпа руками принялась разливать по стаканам.
Получив всеобщее одобрение, кто-то включил радио, но в тот вечер по нему были одни помехи. Так мы сидели в темноте, пока не послышался первый храп, после начальных залпов которого меня самого резко вырубило.
Когда я был мальчиком
Солнце светило выше
и жизнь была легка и гладка.
Когда я стал мужчиной
Господь спослал на меня
муки ада и навечно
запер меня в плавящейся клетке.
Напускной осведомитель
«Вылепленное из грязи утро. К твоим ногам приклеился последний напускной осведомитель».
В баре ко мне подсел мужик, некий Диккенс, и представился старшим помощником коронера окружного суда. Своими сальными обрубками он теребил шляпу у меня за спиной. Думал, что я не замечу его напускного напряжения. Чертов осведомитель – такое представление о нем я сформировал сразу, как увидел его физиономию. Я бы хотел поговорить с вами неофициально, заметил он. Я не должен этого делать, но иначе поступить я не могу. Мы заказали ещё выпить. Диккенс продолжал ломаться как маленькая девочка. Дело всё в том, что на вскрытии мы обнаружили в животе вашей жены инородный предмет. Как оказалось, она была беременна. На третьем месяце. Мне очень жаль.
Со Стеллой мы не занимались сексом уже много лет. Я, конечно, не стал говорить об этом Диккенсу, иначе бы у него, чего неладное, сложилось неправильное обо мне мнение. За выпивку платил он, я хотел всего лишь растянуть это удовольствие. Вам уже известно что-либо об орудии преступления? Диккенс меня не слышал, он плыл будто в тумане. Мне не хочется на вас давить, что называется, но я бы хотел знать всё, что знаете вы. Мне так будет спокойнее. Я понимаю. И Диккенс пустился в объяснения того, как труп вылетел в окно и свалился на corvette пятьдесят третьего года, припаркованный во дворе….
Колян поднимался по лестнице, когда услышал странный звук. В бардачке у него хранились всякие лекарства против плохого настроения. И шестизарядный кольт, из которого он полчаса назад сбивал консервные банки на городской свалке. Когда он выломал дверь, то увидел болтающуюся под потолком лампочку, окрашенную в красный от крови цвет. И клубы дыма. Дальше всё происходило по сюжету классического боевика-вестерна. Коповская сирена послышалась без опозданий, в самый тот момент, когда Колян тщетно пытался вытащить развороченное тело, жадно цепляющееся за провода и с головой утопающее в битом стекле. Подоспевшим копам оставалось только сложить всё это как дважды два. Шах и мат, что называется.
Колян инстинктивно потянулся за ремень. Послышалось биение гильз сквозь пулеметные очереди и щелчки затворов двустволок и укороченных Смит-Вессонов…
На пыльные ботинки свиней посыпались перья,
копы повылазили из убежищ и начали фотографироваться на память.