Черный кот перебежал дорогу
и я увидел её
она шла мне навстречу
в облегающем платье
волосы её лоснились в солнечных лучах
то было явление
лишь отчасти сопряженное с действительностью
Стелла приперлась со спиногрызом в котомке, тем самым застав нас врасплох. А это ещё кто? спросил Стю. Я бы быстренько притерся к соске, время от времени кровоточащей агушей, и заливаясь от смеха, как самый обыкновенный младенец, заснул у неё на руках.
− И где же канарейка? Откуда ты знаешь? Знаю что? Так ты не знаешь, говорит Колян. Тогда идем.... Я покажу тебе канарейку. Сюрприз услышать, что в моём доме поет женщина, да? Ага. Настоящий сюрприз. Стелла, ты в приличном виде? Я? Стелла встала на четвереньки лицом к стене. Колян подошел и начал обнюхивать, засовывая нос прямо в её растопыренную мокрощелку.
Я присосался к невредимой шее, как вампир из готического романа. Её губы, словно рыбьи, раскрылись и, удивленно глядя на меня, задвигались, внимая всем моим ласкам. Но потом в один момент губы эти похолодели, словно стальные; ручонки, до того нежно поглаживающие моего приятеля по головке, сжались со страшной силой, будто тиски. С этого момента я понял, что попался на крючок. Ещё через какое-то мгновение она ни с того ни с сего разрыдалась, впрыгнула мне на плечи и, устроившись там поудобнее, свесила ножки как маленькая девочка, в такт ими побалтывая из стороны в сторону. Прячась от всего мира за промокшей тканью мужского трико.
Я знал, что все его планы и мечты погибнут из-за неё. Я знал, что Колян ничего не сможет с ней сделать, я знал, что ему не хватит сил вышвырнуть её. Я знал, что должен избавиться от неё раньше, чем она начнет выуживать.
Стелла, позвал я, тихонько поднимаясь по лестнице, ты в приличном виде? Я? Стелла стояла спиной ко мне перед зеркалом, наводила марафет и поглаживала изредка свою киску. Когда же она увидела, что вошел я, у неё там что-то так зачесалось. Я хочу, чтобы ты сейчас же собирала вещички… мы сваливаем! Она будто бы и не обратила на мои слова никакого внимания; стоит и поглаживает свою пизденку, поглядывая на меня через зеркало. Точнее ты сваливаешь. Правда? Да, говорю, это так. Ты со мной так не сделаешь… лишь проговорила она, отдаваясь моему страстному поцелую. Ещё как сделаю, приговаривал я, пока она стонала, а я тужился изо всех сил, чтобы кончить. Кишка тонка, приговаривала она. Кишка, бля, у тебя слишком тонка. Словно в кошмарном сне, я схватил пульт от телевизора и ударил её по голове. Не ожидав подобного развития событий, она вскочила, словно гиена, и впала в позу, готовая в любой момент на меня наброситься. Мне пришлось действовать быстро и наугад. Пульт от телевизора, который я сжимал всё это время с яростной силой, отрикошетив от стены, распался на микромолекулы и взмыл в воздух. Так что я уже не мог его контролировать.
Калейдоскопический выкидыш
− Скучный мир, что в нем хорошего? Колян всегда был из тех самых защитников мирских благ. Он считал, что этот мир стоит того чтобы в нем жить, жить по-настоящему, без оглядки на будущее и прошлое, проходящее и постоянное, без оглядки на себя и других… моему удивлению не было бы предела, если бы Колян, как ни в чём ни бывало, затянул старую песню «о том, о сем»… или же присел на карачки на коповском мандраже и стал обнюхивать меня с ног до головы… Теперь он лежал мертвым грузом там – в ванне, до краёв затопленной собачьим жиром. Типичное самоубийство, задвинутое под несчастный случай, − любимое лакомство копов, которые уже на подходе. Я перекрыл воду и слил остатки в канализацию вместе с электробритвой, которая будто бы растаяла от напряжения. Его труп очень скоро начнёт разлагаться, подумалось мне. Пойду, поищу его парадный костюм.
*******
Это же надо было так облажаться! Не заметив того, я оказался в лужице блевотины. Сорок новеньких блестящих лавочек, не изгаженных и даже уже успевших высохнуть после дождя. Даже смешно! А я-то решил, что мне начало везти по-крупному. Я был уверен в том, что ухватил удачу за хвост, что я на чертовом гребне волны, я был уверен в том, что всё, что я делаю или сделаю, − божественный промысел. Я был уверен в том, что ангелы позаботятся обо мне, что бы ни случилось… что я неприкосновенен. Я был уверен…
Стая ворон, взмывшая в небо, оскорбляла меня самыми блядскими словами, пока не скрылась из виду. Прохожие в парке хмуро косились на меня так, будто каждому из них я проиграл в карты кругленькую сумму. Я встал и начал кланяться каждому. Приговаривая: чего изволите, мадам? Женщинам особенно нравилось. Может куннилингус? А, мисс? С теми, кто с кавалерами, я заигрывал и давал прикурить, или как фокусник выхватывал из тайного кармана по леденцу. Возвращаться никак не хотелось. В ванной по-прежнему остывал жмур, требующий особого внимания. Стелла спала очень крепко, почти не дыша. У неё жар. Рано или поздно Колян начнет распадаться. От вони соседи повыпрыгивают из окон. Они будут долго и настойчиво тарабанить в дверь, и тогда Стелла проснется. Ей придется подойти открыть. Тут-то они и заметят её болезненный вид и станут настаивать на том, чтобы немедленно её осмотреть. Потом же, когда одному из них приспичит срочно помочиться, он обнаружит Коляна, принимающего душ в парадном костюме. Копу сообщат по внутренней связи, что в доме таком-то таком-то произошло жестокое блядское убийство. А тут я, тут как тут, с вывернутыми наружу карманами; копы начнут меня обхаживать и выуживать информацию − то самое, что они любят больше всего.