…Саша разложила на блюде зелень, овощи, нарезала брынзу.
— А давайте я греческий салат сделаю, — предложила Таня. — Я на Кипре научилась…
При слове «Кипр» Саша насторожилась.
— Зачем? — задала она недоношенный вопрос.
— Меня мой друг возил… — слегка смущаясь, ответила Таня. — Его… убили уже.
Саша облегченно перевела дух и спокойно занялась разделыванием копченой курицы.
Синяк от безделья решил принять душ. Через короткое время влетел в комнату мокрый, как жаба, злой, но в трусах, слава Богу. Вполне мог бы и без.
— Жирный, гад, чего не сказал, что воды горячей нет?! Я пускаю — оттуда ледяная!..
Пока орал, досрочно согрелся финской клюквенной водкой и, успокоившись, теперь причесывался перед гардеробом, будто и впрямь помылся. Заодно демонстрируя себя с удовольствием дамам, главным образом Саше. Саша рассматривала его с нескрываемым интересом. Да-а, кажется, что тюфяк, а на самом-то деле весь из тугих сфер, не ущипнешь.
— Одеваться-то будем? — поинтересовался Роман. — Танечку бы постеснялся…
— Никогда не видала, чтобы пьяница так прекрасно выглядел, — пожала плечами Саша, выколупывая перед зеркалом линзы. — А если бы ты не пил?
— А мне трезвому девушки не нравятся. Извини. Косу из-за Жирного намочил всю…
— Алкоголь возбуждает секс, это правда, — неожиданно подтвердила Таня. Даже врачи советуют.
— Ты уверена? — фыркнула Саша, окуная линзы в специальную баночку.
— А все-таки я справный парень, — проникновенным голосом, глядя на себя в зеркало, сказал Синяк. — И девушкам еще нравлюсь — да, Таня?
— Да, — подтвердила Таня. — Такой крупный, сильный…
— Оденься, — строго сказала Саша.
Роман стоял у окна. За высоким забором фырчала труба молокомбината. Теперь она шумела не круглосуточно, как раньше, а только по четным дням. А вот диспетчеры на Казанском вокзале орали сейчас к ночи по-старому: грубо, невнятно, иногда с оттенком мата.
Синяк спустился к машине за арбузом. И сейчас собирался вскрыть ему череп.
— Представь, что это голова Сикина, — сказал Роман и, сдергивая с велотренажера чехол, предложил Тане: — А вы покатайтесь пока, чтобы не скучать.
— У Ваньки спер, — заботливо напомнил Синяк. — У бедного человека.
Таня подошла к велотренажеру, но кататься не стала — юбка коротка. Зато обнаружила за «Кеттлером» интересную картину, выполненную черным фломастером прямо на стене. По светлым грязноватым обоям на кривеньких шатких ножках целеустремленно шел по самой блядской улице Парижа Сен-Дени «беллетрист Роман Бадрецов», помеченный заботливой стрелочкой, чтобы не ошибиться. Моросил дождь, по его озабоченному лицу текли утрированные капли, но Роман сосредоточенно топал по булыжной мостовой, задрав воротник залатанной телогрейки. Из-под мышки у него торчала папка с надписью «Вшивая рота». А с обоих тротуаров из-под прозрачных глубоких зонтов тянулись к нему оголенные барышни всех мастей. Вот одна бросилась наперерез — негритянка с косичками.
— Вши-ва-я ро-та, — склонив голову, по складам прочитала Таня.
— Жирный у нас писа-атель, — протянул Синяк.
— Ой, а ваш роман у дочки в школе проходили, по литературе. А вас с натуры писали или по памяти? — спросила Таня.
Синяк чуть не захлебнулся арбузом.
— Ну, дела-а… — протянул безнадежно Роман. — Если сходство так очевидно, надо вешаться… Или гусей пасти или вином спиться…
— Вином, Жирный, не получится. Для этого мозги нужны. Танечка, это Иван нарисовал. Он в Париже не был, но знает его наизусть, промесил в полный рост по картинкам. Талант. А вот ее начальник, — Синяк указал на Сашу, — сука Сикин, Ванечку нашего в тюрьму посадил. И что характерно, живой ходит до сих пор…
— Юра — мой начальник, и обсуждать его не желаю! — перебила его Саша.
— Ой! — воскликнула Таня, уклоняясь от нехорошего продолжения, которому она не обязательно должна быть слушательницей. — Горит что-то!
Саша пошла на кухню.
— Надо Ваньку попросить пидора сегодняшнего пририсовать, — пытаясь смягчить ситуацию, добавил Синяк, тыкая пальцем в настенную живопись. — Как раз место есть.
— Ну зачем вы так? — негромко сказала Таня.
Саша принесла противень с подгоревшими бутербродами.
Роман вытащил из буфета старинное Липино блюдо. Таня стала перекладывать бутерброды.
— Эдик балетное училище кончил… А потом спину сломал…
Синяк притянул Романа за бороду и зашептал горячо:
— У нее вольты в бегах. Не ту взяли, Жирный, гадом быть. Давай съезжу, заменю, пока не задутый?