Раздались короткие очереди.
Костя впервые в жизни слышал настоящие выстрелы.
Драка замерла.
— Губа-а!..
Все бросились врассыпную. Одетые бежали рядом с раздетыми. Куник с Мишей Поповым ломанулись во вторую. А одетые мчались к ним — в четвертую.
Костя отжался от земли, встал в несколько приемов, не сразу, и, наращивая ход, заковылял в роту.
На плацу, помыкивая, корячились подбитые.
Трещали выстрелы.
Костя споткнулся, налетев на сугроб, и, падая, увидел, как здоровенный длинный губарь с откляченной задницей гнал перед собой раздетого с лопатой и палил вверх из автомата.
И вдруг раздетый споткнулся, выронил лопату, свет прожектора мазнул его по лицу, блеснули зубы: Нуцо!
Губарь с разбегу налетел на него и стволом автомата ударил в спину.
Нуцо обернулся и застыл, уставившись на губаря.
— Ты-ы? — прошипел он. — Ты-ы?..
И пошел на губаря. Тот молча пятился, по-дурацки загораживаясь автоматом.
— Ты! — выкрикнул Нуцо. — Ты!
— Не подходи! — Губарь перехватил автомат. — Убью!
Сзади над губарем взметнулась лопата. Костя видел ее блестящий штык. Губарь выронил автомат и схватился за голову. Вскрик был совсем слабый, заглушенный остатками драки и редкими выстрелами.
Нуцо шагнул в темноту, куда упал губарь, и медленно выпятился обратно.
— Беги! — громко прошипел он, выдергивая у солдата из рук лопату. — Беги, Фиша!
…Деревянные подпорки-столбики у крыльца четвертой роты были выломаны. Женька Богданов метелил одетых, но те, не обращая внимания на удары, тупо перлись в чужую роту.
Костя долго втискивался в узкий дверной проем, заклиненный ошалелой толпой. Кто-то оттолкнул его, он снова втиснулся, его ударили по лицу, он не ощутил боли. Добравшись наконец до своей койки, Костя упал на нее и с головой накрылся одеялом.
Сколько времени прошло, он не знал. Кто-то сдернул с него одеяло. Костя открыл глаза. Быков.
За разбитыми окнами тормознул «Запорожец» Лысодора. Лысодор, в шапке пирожком, в коричневом драповом пальто, быстро вошел в казарму.
— Здравствуй, Петр Мироныч! — протянул ему руку Быков. — Кто дежурным сегодня?
— Буря… Младший лейтенант Шамшиев.
В роту влетел старшина Мороз. Дернул руку к козырьку.
— Твои, Остапыч, — с удовлетворением сказал Быков. — Молодцы ребятки… Ты им сухари суши, Остапыч. Рота молча стояла посреди казармы.
— Зачем сухари? — тупо спросил Миша Попов, пробуя зубы на шаткость.
— Кто спрашивает? — обернулся к нему Быков. — Ты, плановой? Ты зубки-то не трогай, опусти ручки… Вот так. Сухари зачем?.. Гры-ызть… Сидеть и грызть. Вот так вот, ребятки-козлятки. А вы как думали? Не хочете по-человечески служить, — голос Быкова набрал полную силу, — башкой к параше!.. Всю роту! На строгач! Роба в полоску!
— Вторая начала! — выкрикнул кто-то из строя.
— Кто сказал — шаг вперед!
Никто не вышел.
— Чего творят, падлы! — покачал толовой Мороз. — Два года и тех не могут… А я, мы все вот… — Мороз поочередно ткнул пальцем в Быкова, в Лысодора и в себя. — И до войны, и войну всю, и после…
— Ты им, Остапыч, больше не объясняй, — переходя на обычный свой красивый спокойный голос, сказал Быков. — Объяснять своим можно. А это… Р-рота-а! Слушай мою команду! Становись! Равняйсь! Смирно! Старшина! Поверку полным списком. Из роты никому. Где Дощинин?
— Поехали за ним.
— А кто «подъем» крикнул?
Строй молчал, но все как один невольно посмотрели на Бабая. Бабай вобрал башку в плечи и замер, вздрагивая, как от холода.
Брестель с журналом в руках начал поверку.
— Кто дневалил? — спросил Быков.
— Это не я… — заплакал Бабай.
— Что такое? — брезгливо поморщился Быков. — Старшина!
Мороз подался вперед.
— Да он сейчас… Пройдет у него… Керимов! — рявкнул он на Бабая. — Чего раньше времени?! Тебя никто ничего, а ты в сопли?!
— Кричал… — залопотал Бабай. — Я не знал… Мне кричали — я кричал.
— На КПП, — бросил Быков. — Потом будем разбираться. Начинайте поверку.
В роту вбежал Валерка Бурмистров со своими. Бабай стоял последним в строю. Слезы текли по его небритым щекам.
Мороз хлопнул по спине Валерку.
— Это… Сведи его, что ль. Чего он здесь? Тулуп дай. А то замерзнет. Тулуп, говорю, дай!
Валерка вытянулся:
— Есть!
— Понабрали армию… — бормотал Мороз. — Уводи, кому сказал!
Валерка потянул Бабая за рукав.
— Пошли…
Мороз заглянул в Ленинскую комнату, покачал головой.
— А здесь-то стекла кому мешали?.. Графин где?