Но тут он неожиданно столкнулся нос к носу с павлином, невесть откуда возникшим.
- Цып-цып... - Петр Иванович протянул нерусской куре сложенную в щепоть мокрую ладонь.
Павлин закричал благим матом, с негодованием отвергая такое обращение, и с легким шелковистым треском распустил хвост опахалом. Петр Иванович испуганно отдернул руку.
Старик в кресле согнулся пополам.
- Наум Аронович! - заорал Петр Иванович. - Плохо тебе? Лекарство?
Наум Аронович распрямился, лицо его было в слезах.
- Смешно, не могу!.. - дохохатывал он, по-стариковски мешая смех с кашлем.
- Ну ты, Ароныч, ей-Богу... - Одним махом выдохнув испуг, Петр Иванович подошел к столику и налил себе ледяного пива. - Напугал.
- Вот так бы и помереть от смеха, - сказал старик. - Как вы говорите, непосредственно. Это же счастье.
Павлин тем временем наорался и важно отступил к забору, в колючие кусты. Петр Иванович за ним - посмотреть, - чего у него там, гнездо? Гнезда не было. Павлин, не торопясь, сквозь решетку пролез на соседний участок, оставив на земле нежное волнистое перо. Петр Иванович подобрал его...
Петр Иванович стоял со стаканом ледяного пива в руке на краю голубого бассейна. Солнце палило вовсю, на небе не было ни облачка, вдали виднелся Кинерет. Пол-Евангелия, объяснили Петру Ивановичу, провел там Иисус Христос...
- Хорошо здесь, - сказал он раздумчиво. - Лучше всякого Крыма.
- Да, это так, - откликнулся Наум Аронович. Он все сидел в своем креслице, ковырял палочкой кирпичный песок. - Мы с Ирочкой и отдыхали-то один-единственный раз вместе в Пицунде, а я весь отпуск только и думал, как бы поработать... Так уж получилось, вечно времени не хватало. Так вот, были мы в Пицунде. Тридцать пять лет назад... Да, тридцать пять. Представляете себе Ирочку?
- Тут и представлять нечего, хм, - сказал Петр Иванович.
- ...И вот я ее спрашиваю, чего б ты, Ирочка, хотела? Дом, говорит, на море и яхту. А ты, думал, мороженое? И смеется. Вот, через тридцать пять лет и купил ей дом и яхту...
- С мотором? - с повышенным интересом спросил Петр Иванович.
- Разумеется.
- Дизель?
- Этого я вам не могу сказать... Да сами все увидите. Ключи у вас. Яхта там... - Он указал на озеро ветхой незагорелой рукой.
- А у меня катер бандиты сожгли, - вздохнул Петр Иванович. - Узнаю кто, персонально, - а уж я узнаю! - бить буду беспощадно. Око за око!..
- А зуб за зуб?.. - тихо продолжил Наум Аронович. - А знаете ли вы, Петр Иванович, что это значит? Этим законом Моисей много тысяч лет назад хотел освободить людей от мести неправедной. Ведь за обиду тогда убивали. Вот он и решил, что, грубо говоря, за выбитый зуб обидчик отвечает только одним выбитым зубом. Это - справедливость. За два - двумя. Не более того. Это потом уж люди из формулы Моисея закон мести выдумали. Так им удобнее кажется. А катер вы себе новый купите, Петр Иванович.
- Ароныч! Извини, конечно, что я так называю...
- Да не волнуйтесь вы, Петр Иванович, называйте, как нравится. Меня тридцать лет никто не называл по отчеству... Соскучился.
- Вот ты говоришь - новый! - усмехнулся Петр Иванович. - Это нереальное явление. Я ж его десять лет строил сам. Своими руками, понимаешь. А купить?.. На какие шиши?
- Я думаю, вы здесь можете неплохо заработать.
- Ароныч, - Петр Иванович посмотрел на старика, как на слабоумного. - Ну у кого я тут заработаю? Ирина Васильевна говорит: может, дом надо поправить... Починить чего. А дом у тебя с иголочки. И яхта небось тоже в ремонте не нуждается. Точно знаю: новая.
- Новая, - виновато кивнул Наум Аронович. Пашка выбрался наконец из бассейна, погонялся за павлином, из любопытства опять припилившего с соседнего участка. Павлин с кудахтаньем бегал от него, но два пера Пашка из павлиньего хвоста изъял.
- Павлик, - сказал Наум Аронович, - ты, наверное, меня так и не послушался: не учишь арабский язык?
- Наум, ну... - Пашка переминался с ноги на ногу, теребя павлиньи перья.
- Перья не мни, - проворчал Петр Иванович, - поставь в стакан на рояле. И русский не учит, Ароныч.
- Я английский знаю и французский, - вяло отбрехивался Пашка..
- А надо еще обязательно знать арабский. Ты же израильтянин. Иначе мира у нас с ними никогда не будет. Ладно, Петр Иванович, не будем его мучить, он мальчик способный, только... вот ленив немножко. А впрочем, все будет у него хорошо. Он добрый мальчик.
Пашка прошлепал в дом.
- Павлик! - слабым голосом крикнул вдогонку Наум Аронович. - Принеси, пожалуйста, телефон. И коньяк в шкафу. Пиво-то мне нельзя, - пояснил он Петру Ивановичу. И, помолчав, добавил: - Так вот. Работу я вам найду. Кругом виллы. Соседи то и дело спрашивают, нет ли хороших строителей.
- Во! Это то самое!.. - воскликнул Петр Иванович. - В точку, Ароныч.
- Я вас порекомендую таким людям, которые говорят по-русски. Чтобы без сложностей. Но об одном прошу: жить только тут, в этом доме. Мне тогда будет казаться, что вроде Ирочка здесь... - Старик как-то замялся, снял очки, протер их... - Я прошу вас, Петр Иванович...
- Как скажешь, Ароныч, так и будет, - присевшим голосом пробормотал Петр Иванович. Впервые в жизни видел он человека, который всю жизнь любил одну женщину. - Чего ж ты ее сюда не вывез, повторно с ней не сочетался, Ароныч? Может, я не в строчку, тогда не говори... Не обидюсь.
- Ну куда ее сюда, Петр Иванович? Во-первых, она евреев не очень любит, это раз. Я, кстати, тоже. Во-вторых, она... Она же роскошная богемная женщина. Ей нужен шум, блеск, цветы, шампанское!.. Это не причуда ее! Это огромный компонент работы художника...
- Она же вроде не рисует?
- Я в широком смысле слова... - Наум Аронович виновато кашлянул. - Здесь ей, к сожалению, делать было бы нечего...
Пашка принес бутылку коньяка и радиотелефон. Наум Аронович налил себе на донышко и основательно Петру Ивановичу.
- А я? - спросил Пашка.
- Виноват, - сказал старик и плеснул Пашке. - Будьте здоровы, друзья мои!
Вопрос о трудоустройстве Петра Ивановича решился в момент. Наум Аронович позвонил соседям. Двое из окрестных хозяев ждали его хоть с завтрашнего дня. Наум Аронович говорил с соседями на иврите, потом с Пашкой перебросился парой фраз, тоже на иврите.
Издалека доносились тихие ясные удары колокола.
- Это в Капернауме, - сухим пальцем медленно указал себе за спину Наум Аронович. - По преданию, Христос переселился сюда из Назарета и совершил множество чудес... И апостол Петр там жил, - добавил он, улыбаясь. - Говорят.
- Ароныч! Извини, я вот что хочу спросить. Что вы здесь так религии привержены? Даже жениться еврей на нееврейке не может...
- Может... - пробурчал Пашка. - Только на Кипр надо ехать регистрироваться.
- Во! На Кипр регистрироваться!.. А если я здесь хочу - с друганами, с семьей, с соседями?..
- В общем-то, если говорить начистоту, - тихо сказал Наум Аронович, религия иудейская не сахар. И ханжеская в чем-то, подчас и жестокая без особой необходимости... Самое главное, не дает надежды на загробную жизнь. Грехи не прощает. Не дает возможности их отмолить... А раз так, то каждый шаг человека от рождения до смерти строго регламентирован. Все должно быть по правилам. А правил этих около тысячи. Вот правоверный еврей и тратит жизнь на то, чтобы неукоснительно следовать этим правилам. Ну, а когда человек живет по жестким правилам, то свободомыслие, творчество из его духовного рациона исключаются по определению. Конечно, я утрирую, но в принципе это так... Христианство, конечно, посимпатичнее, помягче, что ли, почеловечнее. Там и грехи отмолить разрешается, и в рай попасть, - он усмехнулся. - При хорошем поведении...
Петр Иванович понял, что Наум, говоря это, думает о себе.
- Да-да. А с другой стороны, Петр Иванович, именно эта тяжелая религия, иудаизм, заключенная в Библии, и объединяла всех евреев три тысячи лет - пока их гоняли с места на место. Да и государства Израиль не было бы... Только благодаря религии, Библии и древнему еврейскому языку ивриту и держится Израиль... Вы же видите: кого здесь только нет - марокканцы, европейцы... Негры тоже - евреи. И ничего общего: ни традиций, ни истории, ни уклада жизни - ничего... Религия, Тора и этот древний язык. Как обручи на бочке...