- Так ведь врач не поверил, что сын, а я испугался: вдруг - рак.
Соседка по палате, услышав страшное слово, в ужасе приподнялась на койке.
- Давай-ка мы лучше в коридор, - Вита кивнула на дверь. И в коридоре сказала: - Пугаться, Юрик, никогда и ничего не надо. Бессмысленно. Вот ты позвонил. Ну и что - шов у меня быстрее заживет? Теперь Лидка сорвется...
Юрка стоял, понурив голову, смотрел в окно.
- Ладно, что сделано - сделано, не исправишь. Ты вот что. Возьмешь у меня в секретере справку о состоянии здоровья. И отнесешь в "Интурист". Я тебе напишу - кому. У них через два месяца группа в ГДР: справка еще действительная. Поеду в ГДР. Тетке в "Интурист" захвати икры - пару баночек. Она у меня в тумбочке. Рост принес, дуралей... Сидит без копейки...
- Все сказали? - подражая Росту, холодно поинтересовался Юрка.
- А что такого? - встрепенулась Вита. - Выйду отсюда и поеду. Очень даже хорошо прокачусь.
- А вы знаете, о чем сейчас ваши толкуют? - Юрка большим пальцем ткнул назад, за плечо. - Кому с работы увольняться, чтоб вам судно подавать...
- Ну и пусть. А мы молчком, понял? Там видно будет. - Вита покрутила в воздухе полной гладкой рукой с большим синяком на сгибе. - Главное, справку вези. Слушай-ка! - она хлопнула в ладоши. - Я тебе не сказала, что Рост отмочил? Башку покрасил.
Юрка постучал себе кулаком по лбу:
- Дает!.. То-то я смотрю, у него пролысь фиолетовая!..
- Нет, ты только подумай! - не унималась Вита. - Ну, что с ним делать? Брошу его к черту! Выйду отсюда и брошу.
- Вы сначала выйдите.
- Да было бы чего красить!.. Он же плешивый, твой Рост!
- Не мой, а ваш.
- Наш, - улыбнулась Вита. - Справку неси.
- Интересно, а что вы кушать там будете, у немцев?
- Господи! Да что мне - в Германии пары картошек вареных не найдется! Гебен за мир бите цвай... Как картошка будет?
- Черт ее знает, - пожал плечами Юрка. - Так и будет.
- А ключи взяли, - со значением произнесла соседка, у которой Вита на всякий случай оставляла вторые ключи. - Лидочка приехала.
Юрка обреченно вздохнул и позвонил в дверь напротив.
- Здравствуй, - печально-ласково сказала Лида, притянула Юрку к себе и поцеловала в лоб длинным родственным поцелуем. - Извини... - Она взяла с тумбочки телефонную трубку: - А как Любынька?..
Юрка сел в кресло ждать, пока Лида поговорит, - знал, что говорить она будет долго.
- ...Мишенька здоров, но сейчас ему, конечно, плохо. - Лида виновато улыбнулась невидимому собеседнику. - Он так страдает, когда меня нет.
Юрка закряхтел и вдруг почувствовал, как у него скрючиваются пальцы на ногах. Так бывало и раньше. Стоило Лиде заговорить восторженно, Юрку начинало воротить. Еще до армии, когда они просто вместе учились в институте.
После армии он сунулся по привычке к Лиде в гости. Лида тогда глубоко переживала несостоявшийся роман, и Юрка подвернулся очень кстати. Жениться Юрку никто не принуждал, наоборот, Вита рекомендовала не спешить, пожить так, даже давала денег - снимать комнату. А потом кто-то из ее больных предложил устроить кооператив. Юрка с Лидой зарегистрировались.
...На новой квартире Лида родила. Но к этому времени она поняла, что Юрка относится к ней без должного благоговения. И однажды, встав у открытого окна, Лида задумчиво произнесла, что Юрка не отец ребенка. Юрка просто не поверил, решил, блажит баба. Лида настояла на экспертизе, и выяснилось, что Юркино отцовство абсолютно исключено.
Потом был развод, размен квартиры, переселение Лиды к Вите, Виты к Лиде... А потом Лида поругалась с Витой. Вите было обидно за Юрку, она даже посмела упрекнуть дочь, вместо того чтобы оценить ее благородство: "Я же могла ему вообще не сказать!.." Одним словом, Лида объявила, что едет в Североморск.
Вита перепугалась и, уверенная, что одна во всем виновата, всячески отговаривала Лиду. И климат ребенку не годится, ведь даже коровы живут на Севере в два раза меньше, и вообще на кой ей эта романтика?! Она тоже уезжала в свое время на Север, но не за романтикой, а, можно сказать, от тюрьмы бежала!..
Вита без конца звонила в Североморск: как дела? Лида говорила, что все в порядке, пусть она не волнуется. Но говорила как-то не так, без особой убедительности, и Вита продолжала волноваться, ощущая свою несомненную, не совсем, правда, понятную ей вину. Чувство вины уменьшилось, когда Лида попросила отправить в Североморск папино шредеровское пианино: Мишенька будет учиться музыке. Вита удивилась и обрадовалась. Раз пианино, значит, не так уж тяжела жизнь. Пианино поехало на Север.
- ...Кофе будешь? - спросила Лида, положив наконец трубку.
- Давай, - сказал Юрка и достал чашечку из серванта.
- На Севере так много очаровательных людей, - Лида налила ему кофе. Оча-ро-вательных!.. Так жалко, что придется расстаться с Севером...
- Я думаю... - Юрка покашлял. - Я думаю, что прямой необходимости перебираться в Москву нет. - Он отпил кофе и выдохнул воздух, накопившийся от трудно подобранных "нехамских слов". - Вита, Бог даст, оклемается...
Несколько секунд Лида, не отрываясь, молча смотрела на него.
- Как ты можешь? - прошептала она, обхватила голову руками, и плечи ее затряслись. - Ты что, не знаешь?.. Ведь у нее может развиться...
- Ну ладно, Лидуш... ладно. Ничего у нее не может развиться. - Юрка поставил чашку и подошел к секретеру. - Лидуш... Вита просила ей... - он напрягся, выдумывая, что просила Вита, - трусики принести... Достань порточки...
Когда Лида вышла в соседнюю комнату, Юрка шмыгнул к секретеру, отыскал справку.
- Побегу, Лидуш, - сказал он, когда Лида протянула ему сверточек.
Лида сидела на тахте, и глаза у нее были полны слез. Юрка подошел сзади, хотел обнять, но побоялся, погладил по спине.
- У тебя... совершенно нет... - срывающимся голосом проговорила Лида.
- Почему нет? Есть! Я же тебе это... Ну что в самом деле... Переезжай, раз решила. Я тебе квартиру помогу наладить, все что надо... Сына в садик... - Он снова погладил Лиду по спине. - Ты Вите трусики отнесешь? Или давай я.
Лида шмыгнула носом:
- Отнесу.
Про Германию родственники пронюхали очень скоро и, решив, что Вита одурела в результате долгого наркоза, побежали жаловаться Грише Соколову.
- Что ей в ГДР делать? - удивился Гриша. - В Париж бы - это да!
Через два месяца Вита провожалась на Белорусском вокзале в Германию и была как с картинки.
- Вита, если бы кто знал, что у вас брюхо распорото!.. - прошептал Юрка.
- Дурак, - Вита не больно шлепнула его по щеке. - Вот кавалер стоит, он мне и чемоданчик поносит...
- Росту скажу! - пригрозил Юрка.
- Росту я привезу кожаную куртку, если они только есть там в природе. А эту свою пусть выкинет к моему приезду, а то я сама... Чего я ему, дура, не велела прийти?..
Вита была очень красива. В голубом английском плаще, высоких новых сапогах, скрывающих отечность ног. Сапоги темно-коричневые. Под цвет глаз.
- Так! - чуть визгливым, но все равно очаровательным голосом крикнула Вита. - Родные, прощайтесь! Девушка едет в Европу!.. Господи, вон он!
По перрону бежал Рост с пузатой от газетного кулька авоськой. Он что-то буркнул родственникам и за шею, как живого, вытянул из авоськи скунса. Стеклянные глаза зверька хищно уставились на Виту.
- С ума сошел! - засмеялась Вита, накидывая мех на плечи. - Весна уже.
Пиво стало нагреваться. Юрка двинул сумку с бутылками под скамейку и подставил лицо под бесполезное апрельское солнце. Рост посапывал, уронив голову на кожаный воротник. Речной трамвайчик плыл к Ленинским горам, время от времени мягко шмякаясь на остановках то о левый, то о правый причал.
Весенняя река еще не освободилась от гадости: подернутая нефтяными подтеками вода несла оттаявшие бумажки, неутопающие бутылки и разноцветных селезней. Иногда трамвайчик натыкался на разломанные доски, они заныривали под него и в пузырях, как газированные, выныривали сбоку.