Элли и Колби, застыв, смотрят друг на друга.
Их руки были по всему телу друг друга, а Алекс так и не узнал об этом. Конечно, они не изменяли друг другу, потому что Алекс и Элли еще не были вместе. Но, когда Элли узнала, что Колби — сын Алекса, она никогда не упоминала Алексу об этом маленьком лакомом кусочке.
— И все же, почему ты здесь? — спрашивает Элли, обводя жестом бурную девчачью вечеринку, и вокруг нас раздается рев «Задница вверх», в то время, как визжащую женщину сбрасывает с быка-пениса.
— Ээээ. Клуб «Утопия» сказал мне, что всякий раз, когда я буду в городе и захочу выступить, то должен дать им знать, — отвечает Колби, и теперь он смущен. — Это хорошие деньги, и мне было скучно, так что…. Я пошел на этот мастер-класс сегодня вечером. Но не знал, что это ты, клянусь.
Он говорит правду. Я вижу это по его молодому красивому лицу.
— Что именно это за мастер-класс? — нерешительно спрашивает Элли.
Колби улыбается.
— Как делать отличный минет.
Элли совершенно бледнеет и поворачивается ко мне очень медленно, а на лбу у нее вздувается вена.
— Позволь мне прояснить ситуацию. Ты наняла инструктора, чтобы он научил нас сосать члены, и этот инструктор — сын моего жениха, с которым у меня были близкие отношения?
Я не решаюсь ответить, потому что кажется, что все, что я произнесу, будет неправильным.
— Хорошо, — пытаюсь я. — Когда ты так говоришь, это кажется убогим.
Она рычит, и я пытаюсь пойти на попятную.
— Но я не знала, что это будет Колби, — заикаюсь я.
Она снова рычит, и, Боже, Элли звучит как бешеный оборотень.
— Ты звонила в «Утопию», чтобы договориться об этом? — спрашивает она.
Я киваю.
— Ты помнишь, что «Утопия» — это клуб, где работал Колби?
Я нерешительно киваю.
Она снова рычит низким горловым голосом, и я почти уверена, что это признак того, что что-то взбесилось. Поэтому делаю шаг назад.
— Элли, я не знала, что он все еще иногда там работает. У него успешная корпоративная работа, и… — я прерываюсь и поворачиваюсь к нему. — Почему ты работаешь в «Утопии»? У тебя успешная корпоративная работа.
Он улыбается, и на его щеках появляются ямочки, а темные волосы вьются по плечам.
— Я не знаю. Наверное, мне иногда становится скучно.
Не могу винить его за это. Мне тоже иногда становится скучно.
— Ну что ж, теперь, когда мы все уладили, я могу начать мастер-класс? — на его щеках снова появляются ямочки, и я почти уверена, что сделаю все, о чем он попросит.
Я киваю.
— Да.
— Хорошо, — говорят ямочки на его щеках. — Я схожу за вещами. Сейчас вернусь!
Я смотрю ему вслед, а Элли качает головой.
— Клянусь Богом. Во что ты меня втягиваешь. Если Алекс узнает об этом…
— Он не узнает! А если узнает, ты можешь свалить это на меня. Он привык к этому. И знает меня.
— Для этого мне понадобится больше алкоголя, — вздыхает Элли, возвращаясь к бару. Должна сказать, я согласна.
В мире недостаточно алкоголя, чтобы подготовить нас к этому фиаско.
Но! Когда жизнь преподносит вам неудачи, готовьте из них напитки. Это то, что я всегда говорю. Затем намажьте эту сучку взбитыми сливками и украсьте сверху вишенкой.
Я прохожу к у-образному ряду столов, установленных для нашего «мастер-класса».
— Учиться сосать пенис — это не мастер-класс, — шипит на меня Элли через соломинку. Она сосет свой «Ураган» так, словно он выходит из моды, словно это последний член в море вагин.
— Но это так, — уважительно возражаю я. — Если бы это было не так, нас бы здесь не было.
— Мы здесь из-за тебя, — вежливо указывает она, и я внезапно вспоминаю о соломинках в виде пениса.
— У меня есть соломинки в виде пениса! — объявляю я и бросаюсь за пакетами, которые отправила сюда ранее. Покопавшись, я нахожу коробку, наполненную резиновыми соломинками с насадками в виде пениса. Я опускаю одну в напиток Элли.
— Для твоего удовольствия сосать.
Она смотрит на это.
— Я думаю, что сегодня вечером я буду сосать достаточно, спасибо.
Но соломинку она оставляет себе. И использует ее, оставляя кольца красной помады на верхней части пениса. Я ухмыляюсь и протягиваю Меган коробку.
— Можешь раздать это и дать всем знать, чтобы они подходили и присаживались?
Она кивает, и они со своей задницей исчезают в толпе.
— Перестань пялиться на ее задницу, извращенка, — говорит мне Элли. — Это задница. У каждого есть такая.
— Как ты думаешь, сколько приседаний делает Меган, чтобы она была такой? — задумчиво спрашиваю я, глядя, как ее упругие ягодицы опускаются и двигаются пока она идет. — Они совсем не покачиваются.