Оказывается, довольно долго.
На самом деле, когда он возвращается, то будит меня, подталкивая в плечо.
— Эй, ты в порядке? — спрашивает он, Сэм потный, и у него вид только что тренировавшегося мужчины. Это восхитительно.
Я смотрю на него красными, затуманенными глазами.
— Да, я в порядке, — говорю я ему, зевок появляется из ниоткуда, и я случайно дышу ему в лицо. Он съеживается.
Утреннее дыхание.
— У тебя здесь кое-что… — он показывает на свой подбородок, и я провожу пальцем по своему собственному. Струйка слюны свисает с моего подбородка к лужице на плече.
Прекрасно. Боже милостивый.
Я сплю, пуская слюни, с утренним дыханием.
— Ты знала, что на тебе нет штанов? — непринужденно спрашивает Сэм, облокачиваясь на ступеньки, чтобы размять икры. Я киваю.
— Я заметила это.
— Твои каблуки кажутся… уместными, — добавляет он, и я действительно верю, что он говорит с сарказмом.
— Я могла бы бегать трусцой на каблуках, — сообщаю я ему. — Серьезно. Я могу не отставать от тебя. В любой день, когда у меня нет похмелья.
— Значит, никогда? — Сэм приподнимает бровь.
— Я думаю, у тебя неправильное представление обо мне, — говорю я, защищаясь.
— Правда?
— Да. Я не какая-нибудь тусовщица, которая отказывается стареть.
— Нет?
— Убери бровь от линии роста волос, — огрызаюсь я. — Я серьезно.
— Расскажи, — улыбается он и вместо этого шевелит бровями. Я игнорирую это.
— Я просто девушка, которая любит повеселиться, — говорю я. — Я делаю, что хочу, когда хочу. Так уж получилось, что у большинства мужчин моего возраста не хватает энергии, чтобы не отставать.
— Это вызов? — требует он и подтягивает лодыжку к талии, растягивая подколенное сухожилие.
— Нет, — уверяю я его. — Это факт.
Он разражается смехом.
— Отлично. Я принимаю вызов. Ты и я, сегодня вечером. На свадебном приеме. Держу пари, ты не сможешь потусоваться со мной.
Моя спина напрягается.
— Конечно, смогу. Ты будешь в постели к десяти, старина.
— Только если ты со мной, — фыркает он, а затем улыбается, и мои трусики тают.
Он заходит в дом и оставляет меня в ошеломленном молчании, и, Боже, это редкость.
Я никогда не молчу.
Глава 14
Я клянусь любить, почитать, лелеять тебя и не попадать в неприятности до конца своей жизни.
— Ты выглядишь такой красивой, — говорю я Элли, когда она стоит вечером в свете от окна.
И это действительно так. Ее волосы уложены в красивую прическу, легкая и воздушная вуаль струится по спине, и она выглядит такой неземной и элегантной.
— Ты отлично поработала над моим макияжем, — говорит она, глядя в ближайшее зеркало. — Даже не видно мой синяк под глазом.
Я улыбаюсь.
— Единственное, что я умею делать, — это макияж.
— Ты тоже выглядишь потрясающе, — говорит мне Элли. Мое бледно-розовое платье без бретелек облегает бедра и идеально подчеркивает мою фигуру. — Едва видно твою татуировку.
Это ложь, и она даже не может сохранить серьезное выражение лица, произнося это.
Мы разражаемся смехом.
— Я не могу поверить, что мы здесь, — говорю я ей. — Мы зашли так далеко. Твой бывший Рик-мудак, смена работы, переезд, освобождение наших внутренних хищниц… мы далеко продвинулись, Элли-девочка.
— Я бы ничего из этого не сделала без тебя, — обнимает она меня за плечи.
— Не становись мягкотелой, — предупреждаю я ее. — Я не хочу, чтобы ты испортила свой макияж. — Но на самом деле, я не хочу испортить свой, и мои глаза уже немного затуманены.
— Мама? Сара? — дочь Элли, Софи, просовывает свою красивую головку в комнату Элли, и та издает визг, бросаясь обнимать свою дочь.
— Ты почти опоздала, — упрекает она, выдавливая дыхание из Софи.
— Я бы ни за что на свете не пропустила это, — уверяет ее Софи. — Ты выглядишь прекрасно. И ты тоже, тетя Сара.
— Ты тоже, — говорим мы ей обе. Платье подружки невесты сидит на ней идеально, а волосы длинные и пышные, как у ее мамы.
— Ты готова? — спрашивает Софи. — Пора.
— Я никогда не была так готова.
Элли сияет, когда мы занимаем свои места на краю сада. Сначала Софи идет по проходу, затем Сэм предлагает мне руку и ведет меня по проходу к цветочной арке впереди.
— Классный пенис, — говорит он уголком рта с совершенно невозмутимым лицом. Я стараюсь не фыркать.
Все взгляды устремлены на нас, и, надо полагать, на плечо с моим пенисом.