Мать твою.
Боже, моя голова. Она раскалывается на части.
Роясь в своей дорожной сумке, я достаю бутылочку и баночку... оба органических средства для пробуждения. Сыворотка для глаз с кофеином и лосьон для тела с кофеином. Мне понадобится и то, и другое. А еще пара литров воды, и аспирин. ОДНОЗНАЧНО.
Я накидываю халат и тащусь в комнату Элли. Они с Алексом переплетены в постели, и на ней косметическая маска с надписью «ПРИНЦЕССА».
— Почему вы спите вместе? — визжу я, бросаясь поднимать Элли. — Закрой глаза, Алекс. Видеть ее сегодня — плохая примета!
Элли только просыпается, когда я тащу ее по коридору в свою комнату и закрываю за нами дверь. Я прижимаюсь к ней, как будто отгоняю незваного гостя.
— Ты можешь отойти, — стонет Элли. — Он не придет. Почему ты так рано встала?
— Потому что сегодня день твоей свадьбы, и у нас есть дела, — говорю я ей. Я бросаю ей продукты с кофеином. — Возьми это, — приказываю я. — Они тебе понадобятся.
Я изучаю ее лицо, поворачивая подбородок туда-сюда. — Твой синяк не так ужасен, — наконец решаю я. — Я принесу тебе немного льда, и тогда мы сможем замаскировать это косметикой.
Она падает лицом вниз на кровать, и я отправляюсь на кухню, чтобы набрать пакет со льдом. Я все таки действительно ударила ее локтем в лицо. Это меньшее, что я могу сделать.
Сэм уже там, ест кукурузные хлопья и пьет кофе. Когда я вхожу, он бросает на меня один взгляд и протягивает мне свою чашку. Я с благодарностью беру ее и опускаюсь на стул рядом с ним.
— Спасибо.
— Пожалуйста. И еще одно, пожалуйста, за то, что я раздел тебя прошлой ночью и уложил в постель.
— Ты это сделал? — я поражена, а он улыбается. У него ямочка на подбородке. Замечала ли я это раньше?
— Да. А ты как думаешь, кто это сделал? — он хихикает и откусывает еще кусочек, а я качаю головой.
— Я не помню.
— Ты помнишь про пенис на своем плече? — его глаза мерцают.
— Да. Это я помню.
Это грустно. Интересно, стоит ли мне дать ему имя?
— Если бы у тебя был пенис, как бы ты его назвал? — спрашиваю я его.
— У меня действительно есть пенис, и я не скажу тебе, как он называется.
— Почему нет? — я прищуриваю глаза. — Он слишком мал, чтобы дать ему имя?
— О, да, — растягивает он. — Так и есть.
Я почему-то сомневаюсь в этом. Прошлой ночью я лежала у него на коленях и вроде как помню, что там была выпуклость. Большая.
Я начинаю что-то говорить, но потом передумываю.
— Итак, вам, ребята, было весело? — спрашиваю я и обнаруживаю, что мне на самом деле интересно. Сэм кивает.
— Да. Мы сделали именно то, что хотел Алекс. Тусовались в сигарном баре, выкурили несколько сигар и выпили скотча.
Я морщу нос.
— Серьезно? Вам, ребята, восемьдесят?
Он усмехается.
— Когда-нибудь тебе придется повзрослеть, маленькая Сара. И когда ты это сделаешь, то увидишь, что тебе не нужно доказывать, насколько ты молода. Ты поймешь, что тебе достаточно быть такой, какая ты есть.
С этими словами он встает и уходит.
Я ошеломленно смотрю ему вслед.
Он точно знает, как красиво уйти.
Я залпом допиваю кофе и наливаю еще две чашки, после того как подготавливаю пакет со льдом. Возвращаясь к Элли, я пристаю к ней.
— Твой брат грубиян, — говорю я ей. Она замолкает, затем понимающе смотрит на меня.
— Чем он тебя вывел?
— Ничего, — вру я. — Он просто грубый.
— Угу. Так чем он тебя вывел?
— Он думает, что я слишком стараюсь оставаться молодой, — признаю я, падая на кровать и потягивая свой кофе. — Он полон этой ерундой.
— Нет, это не ерунда, — весело отвечает Элли. — Он прав. Ты действительно слишком стараешься. Ты идеальна такая, какая есть. Жаль, что ты не можешь этого видеть.
Я смотрю на нее, и она закатывает глаза.
— Что? Наверняка ты знаешь это о себе. Возьмем, к примеру, твои «отношения» с Чезом. Ты боишься завязать настоящие отношения с кем-то своего возраста, потому что переживаешь, что, когда они узнают тебя получше, то обнаружат, что тебе чего-то не хватает. Под всем этим бахвальством и нахальством ты не так уверена в себе, как хочешь, чтобы мы думали.
— Прикуси язык, язычник! — шиплю я. — Я очень уверена в себе. Да ведь только в этом месяце я каталась на роликах по Стрип. У всех на глазах! (Пр. Переводчика в Лас-Вегасе есть бульвар Лас-Вегас Стрип).
Она снова закатывает глаза.
— С кем ты была?
Я не отвечаю. Она кивает.
— Я так и думала. Кататься на роликах — занятие для двадцатилетних. Ты...
Я обрываю ее.
— Я знаю, сколько мне лет, — огрызаюсь я. — И я знаю, сколько тебе лет. Так что давай подготовим тебя к свадьбе. Нам нужно прикрыть синяк.
Это заставляет ее замолчать, и мне почти становится плохо, но я этого избегаю. Вместо этого я прикладываю пакет со льдом к ее глазу, и она держит его там.
— Оглядываясь назад, могу сказать, что делать татуировку в ночь перед свадьбой, возможно, было не лучшим решением, — говорю я ей. Я смотрю на ее платье, затем на плечо. — Твое платье прикроет это, но мазь может попасть на него.
— Давай просто не будем мазать это, пока я не сниму платье, — предлагает Элли в своей логичной манере. — Это ничему не повредит.
— Хорошая идея.
— Это была хорошая мысль — положить твои вещи сюда вчера, — говорю я ей.
Она кивает.
— Иногда у меня появляются хорошие идеи.
— Если бы только твои хорошие идеи были рядом прошлой ночью, чтобы остановить татуировку с пенисом, — ворчу я.
Она улыбается.
— Тебе следовало надеть штаны для больших девочек. Тогда этого бы не случилось.
— Вот, — я протягиваю ей средства для ухода за кожей с кофеином. — Сходи в душ и приведи себя в порядок, затем нанеси это. Сегодня вечером у тебя должна быть потрясающая кожа.
Утренний свет падает на ее синяк, и я съеживаюсь.
Она прищуривает глаза, что опасно, поэтому я отступаю.
— Иди, — прогоняю я ее. — Иди мыться. От тебя пахнет водкой и дешевыми выходками.
— Твоими выходками, — отвечает она. — Хорошая идея. Пойду смою их.