Он каменный и достоин винного погреба винодельни. Стены от пола до потолка заставлены винными бутылками. Я просматриваю их и выбираю две. Красное, конечно.
Это мой цвет.
У меня в каждой руке по бутылке, когда я заворачиваю за угол на кухню, с моих волос капает вода, а лицо такое же чистое, как в день моего рождения, когда врезаюсь в обладателя самых голубых глаз, которые когда-либо видела.
Глава 3
Возраст — это просто число, иногда СТАРОЕ число
Голубые глаза моргают как раз в тот момент, когда я натыкаюсь на принадлежащую им сверхтвердую грудь.
— Уф, — издаю я неподобающий для леди звук, врезаясь в него. Ловкими руками Голубоглазый ловит винные бутылки из моих рук.
Я даже не замечаю, что роняю их.
Не судите. Когда на меня смотрят такими глазами, я удивляюсь, что сама автоматически не сбрасываю трусики. Не бойтесь — время еще есть.
— Привет, — говорит он, с любопытством глядя на меня. На секунду мне кажется, что он пялится на меня, потому что не знает. Потом я чувствую, как мои мокрые волосы падают мне на плечи, и вспоминаю, что выгляжу как бездомная.
Боже.
— Я... э-э… я должна быть здесь, — выпаливаю я, как идиотка.
Голубоглазый приподнимает черную бровь, и кто он такой? Грек? Господи, помилуй. Моя матка трепещет, затем вцепляется когтями во внутреннюю часть живота, пытаясь добраться до этого парня.
Успокойся, девочка.
— Да? — спрашивает он небрежно и совершенно невозмутимо, как будто привык постоянно видеть мокрых женщин в лохмотьях.
Боже, он великолепен. Римский нос, темные глаза, идеальный точеный подбородок. Какого черта Элли делает с этим парнем в своем доме? Он чертовски серьезный конкурент для Алекса. Черт возьми.
— Сколько тебе лет? — спрашиваю я, не подумав. Голубоглазый замолкает.
— Большинство людей сначала спрашивают мое имя, — непринужденно говорит он. — Кстати, я Сэм.
— Сэм? Обычный старина Сэм? — Боже, что не так с моим языком? Почему он разговаривает?
Он улыбается.
— Старый добрый Сэм. А чего ты ожидала?
Что-нибудь экзотическое, вроде Дэмиена, или Данте, или Девина.
— Я не знаю, — вру я. — Я Сара.
— Старая добрая Сара? — спрашивает он, и в его голубых глазах мелькает веселье.
Сейчас я краснею, и, Боже, я не краснела миллион лет. Кто это инопланетное существо, которое может заставить меня покраснеть?
— Возможно, прямо сейчас я выгляжу немного некрасивой, как старая Сара, — говорю я ему. — Но обычно это не так. Поверь мне. Обычно я сногсшибательна.
Он смеется.
— Я это вижу. Скажи мне, добрая Сара, почему ты в винном погребе Элли и Алекса?
Это раздражает меня, потому что кто он такой, чтобы задавать мне вопросы? Я выпячиваю грудь.
— Кто ты такой? — требую я. — Я лучшая подруга Элли.
— Ооо. Ты и есть та самая Сара.
В его голосе есть интонация, которую я не узнаю, и не уверена, что это хорошо. Я смотрю на него сквозь влажные ресницы без туши.
— Какая Сара? С кем из них ты разговаривал — с Элли или с Алексом?
Он ухмыляется, широкая улыбка озаряет все его великолепное лицо. Святой мешок с яйцами. Мои яичники дергаются, пытаясь вырваться наружу.
— Разве тебе не хотелось бы знать?
Я смотрю на него в ожидании, потому что, очевидно, да, я хотела бы знать.
Я постукиваю ногой.
Он ухмыляется.
— Тебе следует надеть здесь обувь, особенно если ты промокла. Поскольку ты можешь упасть.
— О, я не мокрая, — возмущенно говорю я ему. — Ты бы знал, если бы это было так.
Он смеется над этим громким веселым смехом, от которого мои яичники встают дыбом и приветствуют его. Гребаные предательские яичники. Боже.
— Ну, похоже, ты — это все, что они обещали, и даже больше, — усмехается он. — И, кстати, я здесь потому, что являюсь управляющим винодельни. Работаю на Элли и Алекса. На этой неделе ты будешь чаще меня видеть.
Он поворачивается и уходит, и плечи у него такие же широкие, как дверь, а талия тонкая, и мышцы на бицепсах… срань господня, мускулы — это отдельный вид.
Но он уходит, а Элли что-то от меня скрывала.
— Элли! — я визжу, как Банши, и она прибегает, карабкаясь вниз по каменным ступеням, как будто думает, что я сломала ногу или, что еще хуже, высокий каблук.
— Ты кое-что скрывала от меня! — я обвиняю ее с самым суровым выражением лица. Она резко останавливается, оценивая мои повреждения, затем с любопытством смотрит на меня.
— Что?
Ее длинные темные волосы собраны в пучок на макушке, и на ней самые элегантные льняные шорты. Ей удается выглядеть утонченной и расслабленной одновременно, и она живет в замке.
— Я решила, что ненавижу тебя, — говорю я ей. — Прошедшие двадцать лет теперь ничего для меня не значат.
Она закатывает глаза.
— Почему ты кричала? Паук?
— Нет. Я кричала из-за инопланетного существа по имени Сэм. Ты мне о нем не рассказывала.
Теперь она смотрит на меня, в ее глазах появляется понимающее выражение, и она замолкает.
— Я не говорила тебе специально, — наконец признается она. — Сэм под запретом, Сар. Я уважаю его, а ты бы его прожевала и выплюнула. Он хороший парень, а не твоя игрушка.
Она суровая, а я теряю дар речи.
— Что? — я заикаюсь и пытаюсь метать кинжалы глазами. — Я даже не могу… я не могу поверить, что ты могла так подумать обо мне.
У Элли забавный вид.
— Давай поговорим о твоих прошлых победах, хорошо? Всего месяц назад здесь был Эрик. Он был таким милым бухгалтером, у него имелся «Порше», и он обращался с тобой как с королевой, а ты порвала с ним через смс, потому что он не захотел заниматься скай-дайвингом с тобой. Прямо перед этим был Дюк, он был смотрителем парка, и...
— И его звали Дюк, — перебиваю я. — Это говорит само за себя. Хватит с меня моих бывших.
— Но я только начинаю, — невинно протестует она. — У меня есть еще около сотни, только с этого года. И давай не будем забывать о бедном Чезе. Парень, которого ты наняла в качестве эскорта, а потом он влюбился в тебя. А теперь ты используешь его для перепихонов.