Я выпрыгиваю из своей кожи.
Затем встаю со своего места.
— Какого черта? — спрашиваю я Сэма. — Надо предупреждать, чувак. Не подкрадывайся так к девушке.
Он закатывает глаза.
— Не погружайся так сильно в разглядывание фотографий члена, иначе ты бы меня услышала.
— Я не смотрю на члены, — шутливо говорю я ему, откидываясь на спинку стула. — Я смотрю на фотографии пирсинга апа. Есть разница.
— Что такое пирсинг апа?
Это я сейчас закатываю глаза.
— Все знают, что такое апа.
— Я — нет. — Он пожимает плечами, и мне на самом деле нравится, что ему пофиг, и он не пытается быть крутым.
Я поворачиваю свой телефон, чтобы он мог увидеть картинку того, как выглядит толстый стержень, проткнутый сквозь головку пениса. Это немного похоже на верхушку дерева, насаженную на металлический телефонный столб.
Сэм делает выпад назад, прикрывая свой член руками, словно защищаясь, и его лицо бледнеет.
Я пристально смотрю на него.
— Не думаю, что в этом была необходимость, — указываю я. — Я не собираюсь удерживать и протыкать тебя.
— Почему… Зачем... О, Боже мой, — ему наконец удается заблеять, как овце, напуганной тем, что ее ведут на бойню. Я смеюсь.
— Очевидно, это улучшает секс.
— Для кого?
— Для обоих.
— Я с трудом могу поверить, что это правда, — наконец говорит он, но Сэм все еще бледен, а я все еще смеюсь.
— Мы должны выяснить, — предлагаю я. Я бросаю взгляд на его промежность, и он сжимает ее крепче.
— Нет.
— Это может быть забавно, — я приподнимаю брови над верхушками своих «Jackie-О». — Да ладно. Будь предприимчив. Кроме того, теперь ты можешь отпустить свой пенис. Обещаю, я не собираюсь на него нападать.
Возможно.
Сэм не выглядит убежденным, и мне требуется минута, чтобы оценить его мужественность. Потому что, да ладно… он буквально одет в клетчатую рабочую рубашку, закатанную до локтей, рабочие джинсы и ботинки. Он похож на работника фермы — куклу Кена. А это значит, что я могла бы быть фермершей Барби. Мы могли бы вместе взбивать «масло». Я могла бы намазать маслом его булочку. Он мог бы нафаршировать мою курицу....
Но, нет.
Я мысленно даю себе пощечину. Он слишком старый. И не сможет угнаться за мной. Мне столько же лет, сколько мужчинам, которыми я себя окружаю. Делаю мысленную заметку обзавестись гаремом из парней из колледжа.
— Неважно, — ласково говорю я ему, глядя на него поверх солнцезащитных очков. — У тебя нет авантюрного духа для апа. Моя ошибка.
Он пристально смотрит на меня.
— У меня проколоты соски и татуировка на спине. Я не чувствую необходимости что-либо тебе доказывать. Я тебя даже не знаю.
— У тебя проколоты соски?
Господи, я, возможно, недооценила его.
Он кивает.
— Я был необузданным ребенком.
Я заинтригована.
— Ты не выглядишь диким, — с сомнением говорю я ему. Красивый, да. Дикий, нет.
— Ну, внешность может быть обманчива, — спокойно отвечает он. — Например, ты похожа на дикую кошку. Но внутри, я думаю, у тебя мягкое сердце.
Я резко поднимаю голову и вижу, что краснею.
— Возьми свои слова обратно! — огрызаюсь я. — Это самая подлая вещь, которую кто-либо когда-либо говорил мне. У меня нет сердца. А если бы и было, оно было бы сделано изо льда.
Он смеется.
— Как скажешь, Ледяная королева. Ты создаешь образ, в который хочешь, чтобы люди поверили. Я на это не куплюсь.
— Ты меня не знаешь, — говорю я ему, задирая нос. — Я ношу дорогую обувь, делаю бразильскую эпиляцию, пять дней в неделю занимаюсь отжиманиями и кроссфитом, а еще пью вино по сто долларов за бутылку.
— Ты пытаешься произвести на меня впечатление? — озадаченно спрашивает он. — Потому что хорошее вино не всегда дорогое. Это наводит меня на мысль, что другие вещи тоже могут оказаться ненужными.
Это заставляет меня ахнуть достаточно громко, чтобы услышал Вегас.
— Возьми свои слова обратно, — фыркаю я. — Моя задница достаточно упругая, чтобы от нее отскакивали четвертаки, и это из-за спаринга. Из-за этого я встречаюсь только с мужчинами вдвое моложе себя.
— Потому что ты не можешь справиться с настоящим мужчиной? — Сэм дерзко приподнимает бровь.
— Ты явно бредишь. — Я встаю на ноги и раздраженно ухожу. — Мне нужно напечатать фотографии пениса. Доброго дня, сэр.
Я держу спину прямо и задираю нос, всю дорогу до дома слыша, как Сэм смеется у меня за спиной.
Наглость.
Глава 6
Боже, я обожаю картинки с пенисами
Когда Элли выходит из душа, я нахожусь в их библиотеке, окруженная фотографиями пенисов, которые приклеила скотчем на полки, и у меня затуманиваются глаза от счастливого конца.
Не такой счастливый конец, чудаки.
— С тех пор они жили долго и счастливо, — шепчу я Элли, поднимая книгу. — И у него есть апа.
Она кивает с улыбкой.
— Видишь? Я же говорила, что тебе это понравится.
— И у них все время был потрясающий секс.
Она снова кивает.
— Да. Прямо как у нас с Алексом.
Я пристально смотрю на неё.
— Я ненавижу тебя. Ты знаешь это? У тебя сказочная жизнь, винодельня и долбанная библиотека… Эй, подожди минутку. Ты очень сосредоточена на этом деле с апа. Уговорила Алекса сделать его?
Она удивлена, затем разражается смехом.
— Я люблю Алекса, и он потрясающий, но падает в обморок, когда у него берут кровь. Я думаю, что апа немного превышает его переносимость боли.
— Я знаю, каким будет мой свадебный подарок, — объявляю я, и моя гениальность неоспорима.
— Лучше бы ты не уговаривала Алекса сделать апа, — говорит Элли, и почему она должна меня так хорошо знать? — Время восстановления — месяцы. Я хочу хороший медовый месяц.
— Отлично. Я придумаю еще один потрясающий свадебный подарок, — обещаю я, и колеса уже крутятся. — Ты когда-нибудь думала о том, чтобы проколоть свой клитор?
— Разве это не было бы подарком для Алекса?