Я раза два ложился в кювет, а где не было, то убегал от машины. Правда, впереди нас шла тоже военная машина, так ту побили пулями, шофера ранили.
По прибытии в Сталинград я вызвал командира дивизии НКВД полковника Сараева и начальника УНКВД Воронина. 20 лет назад мы с Сараевым вместе учились в т. Кадникове в школе 2-й ст<упени>.
Растолковал ему, что надо делать, где выставить посты для задержания неорганизованно отходящих с фронта, где организовать оборону на подступах к городу, доложить ВС о принятых мерах и с дивизией никуда не уходить.
Сараев, как мне потом говорили, стойко держался с дивизией и был награжден ВС фронта орденом[120].
Их надо сбросить с перевала…
Через два дня после описываемых событий мне приказали из ГОКО срочно вылететь в Тбилиси и принять участие в обороне Кавказских перевалов, куда устремлялся немец. Туда же прилетели генералы Бодин* и другие из Генштаба.
Когда я 25 августа прибыл в Штаб округа, там собрались генералы во главе с командующим Закавказским фронтом Тюленевым. Затем появился Берия, член ГОКО. Берия спросил у Тюленева: «Откуда ждете противника, и где наших войск мало?» Тот невнятно ответил, что немец рвется через Клухорский перевал и Марухский перевал к Сухуми, где наступает дивизия СС (командир дивизии генерал-майор Майнц)[121].
Видно было, что штаб округа плохо был знаком с обстановкой и не готов был для боевых действий, работали по мирному, как будто и войны не было. Кругом в кабинетах, в приемных и коридорах развешаны портреты бывшего министра обороны Тимошенко.
Берия подметил это и, выйдя из уборной, спрашивает у Тюленева: «А почему, кацо, нет портрета Тимошенко в уборной?» Тюленев смутился и ответил: «Учтем». Все захохотали. Это дело происходило более чем через год, как министр обороны был т. Сталин, а не Тимошенко.
Когда было учтено, что самое опасное направление движения немцев — Клухорский и Марухский перевалы, что там немцы продвигаются по 4–6 км в сутки, то Берия сразу сказал, обращаясь ко мне: «Забирай, кого тебе надо из генералов, и сейчас же отправляйся на перевалы. Немца надо задержать»[122].
Мне показалось, что он как-то неприязненно на меня посмотрел. Ведь на этом совещании были грузины из ЦК, ни одного не послал туда, хотя оборонять надо было Грузию, побережье, Сухуми. Я сказал, что мне нужны в помощь генерал Добрынин* и генерал-лейтенант Сладкевич*, которые со мной учились в Академии Фрунзе. Берия согласился. Мы вышли.[123]
Через час нам организовали отдельный паровоз, куда мы прицепили вагон с оружием и выехали в Сухуми.
Утром в Сухуми нас встретили, дали верховых лошадей, и мы подались в горы. Надо было пройти 60 км по горам. Погода стоила жаркая, сухая (конец августа).
В Сухуми мы узнали, что немцы заняли Краснодар и двигаются к Новороссийску. Буденный теперь уже вместе с членом ВС Л. Кагановичем и адмиралом Исаковым* отступали к Новороссийску[124].
Бездарный «полководец» в условиях Отечественной войны, имевший в составе фронта 8 армий и два корпуса, не мог организовать оборону и отступал на всех участках. В гражданскую он мог воевать неплохо, комбинируя партизанские наскоки с военными тактическими приемами. А сейчас, когда от него потребовалось грамотное и обоснованное решение на упорную оборону, то этого образования у него не было.
Немцы же — хитрый, коварный враг, который оперативно, грамотно организует наступление. Колонну автомашин Штаба фронта немцы бомбили, и Исакову осколком перебили ногу (ампутировали).
В дальнейшем, когда Буденный сдал немцам и Новороссийск, а сам находился где-то возле Геленджика, то его сняли с должности командующего фронтом (второй раз за год войны)[125].
Весь день при жаре ехали на лошадях и, наконец, к вечеру приехали в Штаб корпуса, который руководил операциями на перевале. Командир корпуса — генерал-лейтенант артиллерии грузин Леселидзе*. Корпус входил в состав 46-й армии (штаб в Сухуми), а одна дивизия обороняла перевалы (штаб дивизии в ауле Гвандра), в 4-х км от переднего края. Когда я беседовал с командиром дивизии Кантария*, тот безграмотно мямлил об обстановке, так что я в конце сказал ему: «Сам поеду на передний край».
Там полковник Коробов* довольно толково доложил: «16 августа части 1-й горно-стрелковой дивизии СС „Эдельвейс“ по долине р. Теберда вышли на перевал, сбив роту 815 полка 394 дивизии. Два батальона находились далеко в тылу от перевала. Один батальон — на обратных скатах перевала в сторону Сухуми, а 2-й батальон — за 15 км от перевала, в районе аулов Гвандра, Ажара, Клыдж, а 3-й батальон — на 70 км от перевала в Сухуми». И это называется оборона?
120
10-я стрелковая дивизия НКВД под командованием полковника А. Сараева включала а себя 5 полков и несколько спецподразделений, обшей численностью 7,9 тыс. человек. Ещё в начале лета 1942 г. бойцы дивизии отличились, уничтожив недалеко от ст. Новоанинская немецкий десант, переодетый в красноармейскую форму. В дальнейшем 10-я дивизия, как и другие подразделения НКВД, принимала участие в оборонительных боях на подступах к Сталинграду, героически сражалась внутри города, в том числе на Мамаевом кургане. Сам Сараев 9 августа 1942 г. был также назначен начальником сталинградского гарнизона.
В наградном представлении на него указывалось: «За период боев по защите Сталинграда дивизия тов. Сараева истребила до 15 000 солдат и офицеров противника… Дивизия, возглавляемая т. Сараевым, сыграла большую роль в обороне и защите г. Сталинграда, ведя 40-дневные бои с превосходящими силами пехоты и танков противника, под непрерывным воздействием вражеской авиации». 2 декабря 1942 г. А. Сараев был награжден орденом Ленина, а 7 декабря 1942 г. ему присвоили звание генерал-майора.
121
Л. Берия, как член ГКО, прибыл из Москвы на Кавказ в середине августа 1942 г. для выполнения директивы Ставки от 30 июля об организации жесткой и прочной обороны перевалов главного Кавказского хребта. Накануне немецкая 17-я армия перешла в наступление под Анапой и Новороссийском. Непосредственно 23 августа началось наступление на Моздок.
Через 11 лет, уже после ареста, Берия так объяснит суть своего приезда: «Я выезжал с заданием прощупать настроение в руководящем составе партийных и советских органов в Закавказье, особенно в Грузии, нет ли панических настроений. Разобраться с обстановкой и постараться прикрыть перевалы Кавказского хребта». (Дело Берии. Приговор обжалованию не подлежит. М.: Демократия, 2012. С. 192.).
122
Контроль над перевалами через Главный Кавказский хребет позволял Красной Армии не допустить противника к важным стратегическим пунктам, прежде всею к месторождениям нефти и руды. Бездарное командование, неумелое распределение сил Красной Армии привели к тому, что немецкие части, хорошо подготовленные для ведения войны в горных условиях, заняли важнейшие перевалы. Тем не менее, упорство защитников Кавказа сыграло свою роль: захватчикам не позволили прорваться в Закавказье.
123
С генералами НКВД Сладкевичем и Добрыниным Серова объединяла не только учеба в Академии. Осенью 1941 г. они были назначены начальниками секторов Зоны охраны Москвы. Всей Зоной руководил Серов.
124
Прославившийся в Гражданскую войну и вознесенный советской пропагандой на щит, маршал Буденный не обладал стратегическим мышлением, не понимал изменившегося характера войны. Во многом именно его неумелое командование Северо-Кавказским направлением, а затем Северо-Кавказским фронтом привело к потере Ставрополя, Армавира, Майкопа, Краснодара, Элисты, Моздока, Новороссийска и приходу немцев на Кавказ.
125
После провала на Сенсро-Кавказском направлении карьера героя Гражданской войны маршала Буденного окончательно закатилась. В январе 1943 г. он был назначен командующим кавалерией Красной Армии: чувствовалась сталинская ирония, ибо кавалерия серьезной роли в войне играть уже не могла. После победы он успеет даже побыть одновременно зам. министра сельского хозяйства (по коневодству) и доживет до глубокой старости, окруженный почетом и славой.