Вдруг прибегает офицер от Аршава и докладывает: «Полковник убит». Выясняю. Оказывается, поблизости от наблюдательного пункта Аршавы упала мина, и осколком был убит Аршава, а начальник штаба полка ранен[131].
Что делать? Положение очень тяжелое. Получилось так, что нас расчленили немцы по кускам, и мы не знаем, как объединить усилия. В довершении к неприятностям подходит ко мне бледный, весь в крови, солдат и хочет что-то доложить. Я в нем узнаю одного из трех, которых посылал к Коробову. Солдат стоит, а у него из шеи хлещет кровь. Оказывается, пулей разорвало ему шею между ухом и плечом, рана шириной сантиметров 5–6. Однако он мужественно стоит.
Спрашиваю: «Расскажи, как было дело». И он мне передал, как немцы хитро схватили и расстреляли двух бойцов, которые шли впереди. Они, оказывается, подпустили наших бойцов вплотную, выскочили из кустов, схватили и застрелили. Третий боец бросился бежать, они увидели и начали по нему стрелять, попали в шею, однако он сумел убежать.
Первые две пары, очевидно, убиты были тем же способом. Жаль. Но какие звери, подлецы немцы. Что за часть? Любопытно установить. Я прошел там, где лежал полк<овник> Аршава. Осколок мины попал бедняге в голову. Жаль, молодой офицер и в первом же бою погиб. Начальника штаба полка я приказал отнести в медсанбат. Жаль обоих.
К вечеру все затихло, так как в темноте никто не стрельнул. Я сам расставил круговую оборону и строго предупредил командиров рот, чтобы выделили дежурных бойцов, которые бы не спали. Я уже превратился в командира полка. Остальным дать отдых. Ночь для нас все же была беспокойной, так как мы все ждали нападения немцев. Когда рассветало, мне не терпелось самому пойти к Коробову. С утра стрельбы не было. Я приказал послать мелкие группы бойцов и аккуратно проверить, сидят ли немцы. В большинстве участков их не оказалось. Тогда я взял четырех бойцов из взвода НКВД, и мы с Тужловым сели на лошадей, а бойцы за нами, и двинулись. Впереди послали двух дозорных.
Я ожидал обстрела с моста через ручей Гвандра, где вчера было порядочно немцев. Подошли к мосту, их нет. С тем, чтобы сократить путь на 1/2 км, я решил пройти по лесной тропе, где стояла горная батарея.
Когда вошли на площадку, где стояли орудия, ни одного бойца не было видно. Я спешился и пошел.
Смотрю — возле дерева сидит боец, убитый, руки кверху, так и застыл. Пробоина в голове. Винтовка рядом. Приклад разломлен пополам. Недалеко валялись убитые из автоматов лошади, животы которых уже за ночь вздулись, как горы, И такая картина около каждого орудия.
Видно было, что на артиллеристов с тыла наскочили внезапно немцы, те растерялись, и их немцы всех побили. При этом у многих были руки вверх. Вот что значит — растеряться, не проявить воли, не сопротивляться. Я подумал, что руки вверх поднять их заставили командой на русском языке, так как немецкую команду бойцы не исполнили бы.
В общем, картина страшная, и в то же время у меня осадок неприятный остался. Ведь, если бы командир батареи организовал быстро вокруг себя бойцов и дал дружный отпор, то немцы не побили бы их. А они, видя неорганизованность командира, обнаглели и побили всю батарею.
Добрался до Коробова. Жив, здоров. Говорит: «Слышал стрельбу у вас, выставил охранение, но никто не появился, ни с фланга, ни с тыла. Значит, немцы отступили». Я приказал вокруг места боя километра на 2–3 прочесать всю местность. Возможно, где-нибудь еще сидят.
Поехал обратно к штабу дивизии другой дорогой. Кругом стоит трупный запах. Убитые немцы стали разлагаться, так как температура днем 25–27 градусов, ночью тоже градусов 12. Пришлось дать команду расчистить от трупов дорогу и забросать их ветками, где нет земли. Но вонь так и продолжалась.
По прибытии к себе привели одного задержанного армянина из взвода политработников, которых я послал к Коробову два дня назад. Он добился, чтобы его привели ко мне.
Он мне рассказал следующее: два дня назад, когда их я направил в полк, по дороге взвод сразу за ручьем встретили немцы и скомандовали: «Руки вверх!». (Взвод политруков был без оружия.) Взвод сдался.
Тогда немцы нагрузили их ящиками с пулеметными лентами, минами для минометов и другими военными принадлежностями и заставили их нести за собой. Когда вчера шел бой, политработники так же подносили мины и боеприпасы для немцев. Сегодня утром немцы находились в лесу за ручьем около моста.
131
Майор И. Аршава (Серов ошибочно называет его полковником) погиб в бою 18 августа 1942 г. Посмертно награжден орденом Ленина.