В Райкоме секретарь собрал всех членов бюро и поблагодарил за участие в обороне Кавказа и Грузии, а затем мы сели в машины и нас повезли на винный завод в аул Хванчкара, известный своим вином. После короткой экскурсии по заводу был ужин. Вот где я насмотрелся, как пьют грузины. За столом ни одной женщины. Когда я об этом спросил секретаря Р. К., он, улыбнувшись, ответил: «Это не женское дело».
Из Кутаиси мы на поезде вернулись в Тбилиси. Подвернулось два часа свободного времени, и я решил сделать некоторый итог действий войск Закавказского фронта по обороне Кавказских перевалов.
Несмотря на неорганизованность и полное отсутствие руководства войсками со стороны штабов фронта и 46-й армии, на которую была возложена оборона Кавказских перевалов, части и подразделения, находившиеся в обороне, действовали самоотверженно, храбро защищали советскую землю, все делали для того, чтобы остановить немцев, но у них не было достаточной численности, боеприпасов, продовольствии и опыта действий в горах.
Находясь в Тбилиси, штаб фронта не позаботился подготовить альпинистов, которые могли бы стойко держаться и помогать войскам. На Клухорский перевал прислали ко мне для смеха «группу альпинистов» во главе с моряком. Когда я с ним поговорил, то, оказывается, они и в горах-то не бывали, кроме моряка, который родился в ауле.
На мой вопрос, как же вы стали альпинистами, они сказали, что, когда была мобилизация, их в военкомате «зачислили» в альпинисты, и они сидели на своих местах. Тренировок не было, так как в Сухуми не было инструктора-альпиниста.
Командование фронта — Тюленев и 46-й армии Сергацков — проявили преступную безответственность, когда полагали, что перевалы недоступны для противника, и не подготовили их для обороны.
Один раз, когда меня вызвали в Сухуми для того, чтобы я организовал наступление, мне удалось задать вопрос Тюленеву, почему не организована оборона на перевалах, он на это ответил, что штаб фронта считал главной задачей войск оборону Черноморского побережья, где и были развернуты основные силы.
Я ему в глаза сказал, что это вранье и невыполнение приказа Ставки. Вместо того, чтобы честно сказать «проморгали», он начал выкручиваться. Ведь он как военный человек должен знать, что противник через горы пойдет горно-альпийскими частями, натренированными, которые преодолеют перевалы.
Дальше — в то время как ему было известно, что немцы уже подходят к перевалам, а он, командующий фронтом, сидит в Тбилиси почти за 1000 км от боевых действий, несмотря на серьезный приказ Ставки, где четко и ясно все расписано. Ссылка на то, что 46-я армия была развернута для отражения противника, наступающего вдоль Черноморского побережья, тоже не серьезна, так как противник почти беспрепятственно следовал вдоль побережья, заняв город Новороссийск, и подошел к Геленджику.
Ставка Верховного, видя беспомощность командующего фронтом Тюленева, будучи озабочена серьезным прорывом немцев в Закавказье и к бакинской нефти через Владикавказ-Грозный-Махачкалу, направила группу генералов (Добрынин, Сладкевич, Корсун, Серов и др.).
Туда по указанию Ставки прибыл член ГОКО Берия. Мне думается, посылать невоенного человека на фронт неразумно, но одно ясно, что до его приезда Тюленев из 20 тысяч войск НКВД, находившихся в Грузии, ни одного не тронул, и все стояли в тылу, видимо, боялся, хотя ввиду создавшейся обстановки для республики он был обязан войска НКВД использовать для обороны.
С приездом Берия они все были использованы для обороны, Тюленев мог бы и без Берия дать телеграмму в Ставку — и ему бы разрешили.
И нужно сказать, части НКВД, направленные на оборону перевалов, мужественно сражались, многие погибли смертью храбрых и многие награждены орденами. И вместе с этим кадры, подобранные командиром фронта, такие как Сергацков, Кантария, не оправдали возложенных на них обязанностей по защите Родины.
Осетия, Чечня
В Тбилиси мне позвонили из Москвы и дали команду немедленно выехать во Владикавказ[135] (так как немец уже подошел на 4 км к городу) и проверить организацию обороны Владикавказа, особенно на участке, который занимает дивизия НКВД, командир которой Киселев В. И., боевой генерал[136].
Проехал по Тбилиси, город жил, как будто никакой войны нет. Грузины ходят веселые, разодетые. Молодых людей призывного возраста — сотни. Я с удивлением спросил водителя-русского, он мне ответил, что тут за деньги можно откупиться от призыва, а на базаре купить любую справку о болезни.
135
С 1931 г. Владикавказ официально назывался Орджоникидзе. Интересно, что в 1944 г в награду за то, что осетины «показали себя в войне героями», город стали именовать осетинским названием Дзауджикау. После смерти Сталина он вновь стал Орджоникидзе и лишь в 1990-м вернул историческое имя Владикавказ. Серов в своих записках почему-то использовал только название «Владикавказ».
136
К концу октября 1942 г. немецкое командование скрытно провело перегруппировку 1-й танковой армии группы армий «А» и сосредоточило её основные силы (2 танковые и 1 моторизованную дивизии) на нальчикском направлении для захвата Орджоникидзе, чтобы затем продолжить движение на Грозный-Баку и по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. Этот манёвр был для советского командования неожиданностью; немецким силам, готовившим удар на Нальчик и Орджоникидзе, противостояла ослабленная боями, не имевшая танков 37-я армия. Перейдя в наступление 25 октября, немцы прорвали советскую оборону и 28 октября заняли Нальчик, освободив себе дорогу на Орджоникидзе. Положение сложилось критическое; спасти его могла только срочная переброска войск для отражения гитлеровского натиска.