– Не помню, – признался я. – Сегодняшний день, вообще, какой-то непонятный.
– Что же тут непонятного? Не каждую ночь переходишь из прошлого в будущее!
– Так я, значит, в будущем? – всё же не удержался от вопроса я.
– Ну, можно и так выразиться. У любого человека в определённый час наступает это вечное будущее.
– Знать бы на все сто процентов, что всё это не сон, – пробормотал я себе под нос.
– А зачем оно тебе? Какая разница? – ответил услышавший мои слова «незнакомец», казавшийся почему-то таким хорошо знакомым.
– Ладно, идём, – сказал я, кинув обратно в чемодан «подтяжки» с пластинами для передвижения в воздухе.
2
– Да… а как тебя зовут? Ты забыл представиться, – спросил я.
– О, извини, я не подумал, что ты можешь не помнить и этого, – ответил он несколько обиженным голосом. – Моё имя – Афелий.
– Хм, прямо как у главного героя одного из написанных мной когда-то романов, – подметил я, и внимательнее посмотрел на парня.
Тут то мне и стало понятно, что не напрасно он показался мне на кого-то похожим. Он был, как две капли воды, похож именно на того Афелия, которого я однажды придумал для своего приключенческого романа и так красочно обрисовал: худое, несколько бледноватое европейское лицо, чёрные, причёсанные на прямой пробор и спускающиеся почти до плеч волосы, брови немного вразлёт, нос горбинкой, губы с вечной полуулыбкой, тёмно-серые глаза с прищуром и острым любопытствующим взглядом, жилистые руки, осанка уверенного человека.
– А меня зовут… – начал было я.
– Да я знаю, Аруэр, – прервал меня Афелий.– Тебя всегда так звали.
Тропинка, ведущая через рощу, вывела нас к автобусной остановке, как мне подумалось вначале. Сооружение из белого кирпича и синего мрамора оказалось остановкой для дилижансов. Не скрою, немалое удивление вызвало во мне, что к нам подъехала не стальная будка на четырёх колёсах, а экипаж с пятёркой гнедых лошадей в упряжке. Их поразительная окраска – ярко жёлтая – привела меня в замешательство, но ещё большее недоумение вызвало отсутствие извозчика.
Поставив зелёный чемоданчик на боковую багажную полку, мой новый знакомый расположился в удобном кресле повозки и пригласил меня последовать его примеру. Я последовал за ним.
– Поехали! – произнёс Афелий, и мы покатились по широкой дороге в сторону противоположную от восходящего солнца.
Нервная настороженность не прекращала меня мучить.
– Тишина мёртвая, даже птиц почти не слышно, – само собой вылилось из меня накопившееся недовольство.
Афелий искоса посмотрел в мою сторону.
– Понятно… как говорится: «стакан на половину пуст»!
– Что ты имеешь ввиду?
– То и имею. Дорогу тебе дали, солнце включили, воздух над равниной раскинули, деревья понатыкали, приятным обществом до кучи обеспечили, даже птиц приглушили, чтобы твой покой не нарушать… Осязанием, слухом, зрением, телом, чувствами тебя наделили, чтобы ты радовался всему окружающему… А ты всё недоволен!
– Это ты про себя сказал – «приятное общество»? – засмеялся я.
– Вот, видишь, – смех! – уже лучше!
Я вернулся к обозрению окружающей действительности, и стал, молча, обдумывать своё положение.
«И всё-таки, что-то тут не так» – крутилось у меня в голове, несмотря на более-менее привычные пейзажи проплывающие мимо. Через некоторое время, мне показалось, что я начал догадываться что это – отсутствие каких-либо намёков на цивилизацию.
– Какое же это будущее?! – прервав молчание, проговорил я. – Сколько едем – по сторонам лишь пустыри и просеки.
– Каждый сам выбирает, где и с кем провести свою вечность, – опять непонятным для меня языком объяснил Афелий.
– Философия! – выругался я.
– Как ни называй – сути не меняет, – улыбнулся мой странный собеседник. – После смерти…
– Так… всё-таки я умер? – перебил его я, с досадным пониманием, что мои опасения оправдались.
Он утвердительно кивнул, видимо не предав моему вопросу абсолютно никакого значения, и продолжил:
– После смерти каждый человек попадает в тот мир, который избрал (или изобразил) себе при жизни.
– Это, значит, писатель попадает в мир одного из своих романов? – переспросил я.
– Во все сразу, – усмехнулся всезнающий собеседник. – Так сказать, в некий основополагающий, собирательный образ мира, созданного писателем в своём воображении. И, кстати, тебе, в отличии от большинства упокоившихся, ещё повезло! Представляешь, куда попадают люди с больным самомнением, или совсем убогим мировоззрением?! А хуже всего приходится садистам, маньякам и остальным подобным им беспредельщикам. Они тысячелетиями после смерти вынуждены «наслаждаться» обществом зомби – вновь оживших собственных жертв – но в качестве жертв выступают уже они сами… И только настоящие проститутки, как были проститутками, так и будут, в своём вечном мире разврата.