Я приковываю велосипед к фонарному столбу, достаю из ранца папку-гармошку, полную квитанций, контрактов, счетов – я перестала в них заглядывать, как только поняла, что каждый документ интересует меня не больше теоремы Пифагора, – прижимаю к груди и иду к сверкающему входу. Достаю ключи из бокового кармана моей плетеной сумочки, отпираю замок, открываю дверь, захожу.
– Папа? – зову я: рассчитывала увидеть его здесь, тоже с папками, помочь подготовить кабинет к совещанию, которое должно начаться через час, поставить стаканы, бутылки. Кондиционер работает, и моя кожа покрывается мурашками, пока я добираюсь до середины вестибюля. Пахнет только что законченным строительством. Такой запах надолго остается в подвалах, но вестибюль, конечно, выглядит лучше подвала, прежде всего благодаря этим огромным квадратным окнам, через которые вливается свет. Я прибавляю шагу, поворачиваю налево, в короткий коридор, который ведет к административной зоне кондоминиума, где находится и кабинет папы и Теда Оукли, гадаю, найду ли я там кого-то из них, погруженного в работу. Негромко стучу, а в ответ – тишина.
У меня нет ключа от кабинета, поэтому я кладу папку-гармошку на пол у двери.
Мобильник жужжит в кармане, эсэмэска от папы: «Все еще на совещании в кейтер-компании. Скоро подъеду, и займемся делом».
Само собой. Отец весь в приготовлениях к свадьбе на пару с будущей женой, а его плоть и кровь ждет в доме, который, как ему известно, ненавидит. Но на первом месте у него сейчас Хитер – не я.
Я возвращаюсь в вестибюль. Если уж приходится ждать, то здесь, по крайней мере, работает кондиционер. По мне, это единственное, ради чего стоит сюда приходить.
Я замечаю лежащий у двери сложенный лист. Поднимаю его – хрустящий, легкий – и разворачиваю, как только мой зад устраивается на холодном полу, а спина прижимается к стене слева от двери. Это компьютерная распечатка, какой-то архитектурный чертеж, выполненный системой автоматического проектирования. Я разглаживаю его ладонью, пробегаю пальцами по прямым линиям, углам, изгибам, понимаю, что из таких вот чертежей родилось это отвратительное сооружение из кирпича, бетона и стекла, в котором я сейчас нахожусь. Я вижу только пол, стены, потолок, а на чертеже еще и сложная система труб, которые пронизывают всю структуру, змеятся в стенах, тянутся над потолками, встречаются и разбегаются вновь.
Змеятся в стенах. Змеи в стенах.
Горло сжимает. Импульсивно я достаю карандаш и начинаю рисовать, стремясь превратить трубы во что-то еще. Окружаю их кольцами, вьюнами, цветами, крыльями птиц, заостренными перышками.
Мое тело исчезает. Боль в голове уходит вместе со всеми спутанными мыслями. Я снова дышу полной грудью. Моя рука порхает, мчится, танцует словно сама по себе.
Свобода. Один лишь миг, но все же. Я ощущаю мамину версию моря, чувствую призрачных богов, о которых она всегда рассказывала истории, спускающихся с небес и покачивающих меня на своих руках. И тут в мою голову откуда-то прокрадывается Штерн. Я вижу улыбку на его лице, океан за нашими спинами. Как мы плавали вместе поздними вечерами. Его тело рядом с моим. Как я всегда знала, что он идет, еще не увидев. «…Не плачь ты обо мне. Из Алабамы еду я, и банджо на спине».
– Как красиво! – Голос пугает меня, и мой желудок вновь завязывается узлом.
Я не успеваю повернуться и посмотреть, кто это, потому что в следующее мгновение, я еще и не моргнула, он уже сидит рядом со мной на мраморном полу.
Штерн.
Он вернулся.
Глава 6
– Лив. Перестань меня игнорировать. Посмотри на меня. – Выдуманный призрак рядом со мной на сверкающем полу. Он в той же одежде, что и вчера: баскетбольные шорты, которые он часто носил при жизни, выбранная с таким тщанием клетчатая фланелевая рубашка.
Я не смотрю на него, потому что он не настоящий. И я это знаю, потому что не чокнутая. Я здравомыслящая личность, ожидающая своего отца, разрисовывающая чертеж этого уродливого здания.
– Эй, послушай. Тебе надо посмотреть на меня. Я не знаю, сколь долго смогу оставаться здесь. – Штерн на мгновение замолкает, потому что видит: я коротко глянула на него. Он наблюдает за мной, пристально, неотрывно. – Ливер, ты должна прислушаться ко мне. Твоя мать не убивала меня, Ливер. Я хотел сказать тебе об этом прошлым вечером, но ты убежала и…