Записки из Интернета

Игорь Куберский ЗАПИСКИ ИЗ ИНТЕРНЕТА

Рассказ

МНС – это мой новый ник, расшифровывается просто: „Моте Не Спится“. Под ним я буду рассказывать всякие пикантные истории. Что обозначает слово „пикантный“, я не знаю до сих пор, но подозреваю, что что-то остро приправленное, а может, и с легким душком. В некоторых странах пищевой душок считается деликатесом. Недавно один мой знакомый показал мне какой-то новый сайт в Интернете, где можно устроиться вместе со своими друзьями. Вход строго регламентирован хозяином – допуск только для своих, и обратная связь тоже по желанию хозяина, или как-то так, но при том, вроде, любой может там исповедаться, оставаясь инкогнито. Меня удивила исповедь одной женщины – она признавалась, что в юности крала вещи у подруг и еще что-то. Да, чувство вины в человеке сидит, как заноза, и его (ее) нужно регулярно извлекать. Я только не понял, ждут ли тебя на таком сайте сюрпризы, составляющие, по-моему, основную драматургию виртуального общения.

Итак МНС. Кстати, можете это переводить, как вам заблагорассудится. Даю первые пришедшие в голову варианты:

Маленькая Ночная Серенада

Младший Научный Сотрудник

Министерство Налогообложения и Сборов

Мор-Норильск-Строй

Мы Не Сеем...

Мотя Нас Стремает

Каждый может под этим ником рассказать свою историю, чтобы никому не было неловко и всем досталось бы поровну. Только пусть он к этому общему для всех нику добавит, скажем, + или – , или смайлика, или какую-нибудь букву, слово...

МНС+

Было мне лет двадцать пять, не больше. Скорее, даже меньше. Но больше, чем двадцать четыре. Хотя не знаю. Это смотря как считать. Но мне лень. Остановимся на двадцати пяти, потому что это более выразительно, чем двадцать четыре. Опять же, круглая дата. В каком-то смысле.

Дело было в Латвии, что немаловажно, потому что если бы дело было, скажем, на Украине я, возможно, поступил бы иначе. Итак, в Латвии я любил одну девушку. Мы с ней расстались, а через семь лет встретились. Зачем – не знаю. Очень уж воспоминания были красивые. В первой встрече ей было пятнадцать лет. Так что теперь выходило двадцать два. А мне соответственно двадцать четыре или двадцать пять. Не помню уж, на какой цифре мы с вами остановились. В эту вторую встречу я понял, что мы не встречаемся, а скорее прощаемся. Но этого я девушке не сказал, потому что мы каждый день целовались, и все шло к тому, чтобы БЫЛО ЭТО. И, пожалуй, нам обоим этого хотелось – мне больше из любопытства, потому что прежде мы не были близки, а почему ей – я не знаю. Иногда мне кажется, что она хотела меня любить и быть мне верной женой и подругой, но этого я точно не могу сказать. Да она и сама этого не сказала бы. Женщины – существа непостижимые и снаружи и изнутри.

Ну вот, проведя в полуневинных ласках и поцелуях почти целый день, я возвращался в Ригу с дачи той девушки, в автобусе. Было уже поздно, на небе высыпали звезды, но окрест ничего не было видно – только бегущая под фарами мостовая, да придорожные кусты. И вот сижу я один слева и чувствую на себе чей-то пристальный взгляд. Я поднимаю глаза и вижу обладательницу этого взгляда, она сидит впереди, только на правой стороне и лицом ко мне. Надеюсь, я правильно обозначил мизансцену. Эти сидения, лицом к салону, а не боком, и сейчас в употреблении. Увидев, что я уже смотрю на нее, женщина не отвела глаз, а как бы подхватила мой взгляд, и подкрепила его своей полуулыбкой. На руках у нее была маленькая девочка, лет трех. Женщина была моих лет или чуть старше. У нее были тонкие черты лица, темные волосы, скорее всего, это была латышка, с этакой западной изюминкой раскованности и изящества в одежде и манерах. Подобное появилось в русских женщинах только в постсоветское время. Вот такая женщина смотрела на меня, не скрывая этого. Ехать было неблизко, и у меня было более чем достаточно времени, чтобы оценить ситуацию и принять какое-то решение. Верней, времени, пожалуй, и не было, потому что меня стало колотить, коленки чуть не ходили ходуном, и не от страха, а от волнения. Потому что это был тот миг, который выпадает очень редко, может быть, раз в жизни, и значит очень много, может быть – все. Я это каким-то образом чувствовал, и меня, естественно, трясло. А женщина все смотрела на меня, как бы продолжая знакомиться и с каждым взглядом все глубже проникая мне под кожу, в подреберье, в сердце, в душу. Наблюдение за мной, видно, ее удовлетворяло, потому что взгляд ее становился все теплее, увереннее и призывней, хотя и был лишен даже намека на пошлость, вульгарность и всякую там генримиллеровщину. Не знаю, как уж ей, с малышкой на руках, при явности своих намерений, удавалось не терять ни грана очарования, независимости и достоинства, но факт... Трясясь, я, хотя и судорожно, но соображал о поводе, который заставил ее вести себя подобным образом. Одна. Почему-то одна. Муж ушел. Мужа нет. Муж в командировке. Или просто прилетел Эрот и выпустил стрелу. А я случайно оказался на или по пути. Короче, я принял вызов и тоже стал смотреть на нее тем взглядом, который у женщин не вызывает сомнений относительно дальнейшего развития ситуации. И когда автобус, где-то уже в пригороде Риги остановился, и она вышла, еще раз для верности призвав меня взглядом, она была абсолютно уверена, что я выйду следом. Но я остался. Дверца захлопнулась, автобус тронулся с места, и в слабом наружном свете я видел, как она идет с гордо поднятой головой, держа за руку малышку и будучи абсолютно уверенной, что я иду следом.

Что было потом, не знаю, – скорее всего, ее гневный хохот, разъяренное рычание, ненависть и проклятия, потому что только самый крайний идиот мог повести себя так, как повел себя я. До сих пор щеки мне обжигает стыдом.

Апология моего поступка

1. Наутро я должен был встретиться в Риге со своей девушкой – мы договорились, что она приедет на квартиру, где я остановился, и где БУДЕТ ВСЕ, и я то ли решил сэкономить силы для завтрашних подвигов, то ли во мне заговорили остатки совести – к двадцати пяти годам я был хоть и довольно испорчен по части секса, но понимал, что с этой девушкой случай особый, и лучше мне блюсти себя.

2. Меня очень смущала маленькая девочка, тот прелестный ребенок у женщины на руках.

3. Я был уверен, что женщина – латышка и принимает меня за своего, а стоит мне заговорить с ней по-русски, как вся интрига тут же прекратится.

Но...

Я мог ее просто проводить, как джентльмен. Я и этого не сделал.

Я много чего мог, но не сделал ничего. Я праздновал труса.

Да, наутро я встретился с девушкой, и было ВСЕ.

Но это совсем другая история.

МНС посторонний

Идея, что женщина добропорядочнее мужчины, поскольку потенциально она мать и хранительница домашнего очага, не более чем мифологема. Не будем касаться проституции – хотя это наш главный козырь. Коснемся просто дамы приятной во всех отношениях, у которой все есть: любимый муж, положение в обществе, дети. Однажды я оказался рядом с такой в спальном вагоне „Стрелы“ на Москву – она ехала на какой-то важный съезд. В соседнем купе ехали весь вечер лебезившие перед ней подчиненные. Она была миловидна миловидностью женщины, которой хорошо за сорок, этакая деловая полнотелая блондинка, типа Думских дам. И вот я решил ее соблазнить – просто так, из спортивного интереса. На это мне понадобилось три минуты, ну, от силы пять.

Когда я пересел на ее постель и положил руку ей на грудь, она сказала:

„А если я сейчас закричу?“

„Тогда я уйду“, – сказал я.

Кричать она не стала. Да и какой смысл, когда я предложил ей весь арсенал мужских ласк. Груди у нее были тяжелые, как глыбы, и такое же тело, но притом абсолютно послушное, удобное, поощряющее, так что я мог на нем творить чудеса. Потом она мне сказала, что первый раз в жизни изменила мужу и, судя по той неуклюжести, с какой она, постоянно вздыхая, принимала мои ласки, было видно, что ее любовный опыт, матери двоих детей, начался и закончился эдак тридцать лет назад, не обогатившись с тех пор ни на йоту. Потом она мне еще несколько раз звонила, но я ссылался на свою кошмарную занятость, а совсем недавно по прошествии десяти или более лет я ее случайно встретил в вагоне метро. Она стояла рядом со мной у двери и, слава Богу, меня не заметила. Конечно, она постарела, но что-то в ней еще оставалось, что-то такое, из-за чего я мог бы ее снова соблазнить.

МНС -