Как ни очевидно было это положение, представители министерства внутренних дел по каким-то соображениям не желали, чтобы эти дела направлялись во Временное правительство, считая нужным создать специальный орган, которому можно было бы «делегировать» на этот случай верховную власть. Такого рода неюридическая постановка вопроса вызвала возражение представителя министерства юстиции Милицына, и большинством голосов было решено при принципиальном облегчении приёма в русское подданство тогда ещё австрийских подданных-славян направлять все дела через министра внутренних дел во Временное правительство. Вопрос о приёме в русское подданство считался тогда настолько важным, что Лизогуб при особом письме на моё имя прислал мне проект журнала этого заседания с моим заявлением для предварительного одобрения начальством формулировки заявления — вещь, допускаемая в бюрократическом обиходе лишь в самых исключительных случаях. Я довёл это до сведения не только Нератова и Нольде, но и Милюкова, причём, конечно, моё заявление было полностью одобрено.
На том же заседании был рассмотрен ряд других вопросов, касающихся военнопленных славян и других привилегированных категорий, как-то: свободы проживания по выбору этих пленных, свободы заработка, вопрос о правовой охране. Всё это решалось опять-таки самым благоприятным образом. Февральская революция, бесспорно, сделала всё возможное, чтобы скрасить жизнь этих военнопленных в России, и такое улучшение произошло в силу сознательного стремления центральной власти.
На дальнейших заседаниях комиссии Лизогуба нам пришлось заниматься рядом иногда довольно запутанных казусов, и я не могу назвать ни одного случая, где бы по отношению к этим славянам, формально «врагам», была проявлена хотя бы тень недоброжелательства. Объём их прав и их статус в период Временного правительства достигают максимальных масштабов. То, что относится к военнопленным вообще, в отношении, например, чехословацких легионов уже принимает характер военного союза России с будущей Чехословакией. Конечно, решая вопрос о приёме в русское подданство чехов, словаков и некоторых других австрийских славян, мы, члены комиссии Лизогуба, не могли думать, что уже в следующем году эти чехи не будут нуждаться в российском подданстве, что глава нашей комиссии окажется главой нового «Украинского государства», а представитель министерства иностранных дел, то есть я, будет бежать из Петрограда в качестве иностранного (украинского) подданного на Украину, под защиту председателя нашей комиссии.
Вехи «ликвидации» Царства Польского
В русско-польской комиссии под председательством А.Р. Ледницкого после описанного мною торжественного открытия работа пошла полным ходом. Официально поставленный вопрос «ликвидации» занятого неприятелем Царства Польского не мог, естественно, быть перенесён в плоскость практических решений. Можно было, очевидно, только наметить основные вехи для решения польского вопроса, оставляя осуществление конкретных мер до окончания войны или во всяком случае до освобождения Царства Польского от неприятеля. Это обстоятельство не могло не охлаждать рвения комиссии, тем более что ход событий в России всё время невольно отвлекал внимание и самих поляков, и в особенности нас, русских, от польского вопроса к русскому. С другой стороны, некоторая нереальность в польских делах давала полякам возможность требовать большего, чем то, на что они имели право по актам 15 и 16 марта 1917 г.