Дипломатическое ведомство представляло из себя в этот момент крайне оживлённое, интенсивно и с одушевлением работающее учреждение и по сравнению с прежним (я был в январе 1914 г. в МИД у Нольде по случаю моих статей в журнале министерства, редактором которого являлся он же) было неузнаваемо. Помимо обычного состава ведомства были и только что приехавшие из Австро-Венгрии и Германии наши отозванные оттуда по случаю войны дипломатические и консульские чины. Война и здесь властно врывалась в прежние отношения, создавая ряд новых учреждений и отделов, как-то: отдел о военнопленных, справочный отдел о русских подданных, оставшихся за границей и в особенности в неприятельских странах, отдел переводов, долженствовавший обслуживать денежную помощь лицам, оставшимся вне России, и т.д. С другой стороны, компетенция прежних отделов разбухла до чрезвычайности. Возникали, конечно, постоянные споры о разграничении этих компетенций, но опять-таки живое дело не терпело безжизненных бюрократических схем и прикрепляло эти компетенции не столько к тем или иным отделам и департаментам, сколько к живым людям.
Юрисконсультская часть в этом отношении не составляла исключения. Её компетенция вообще была крайне неопределённа, а с войной всякое мало-мальски сложное дело немедленно приобретало «юридический» характер и попадало в Юрисконсультскую часть. Этому способствовало и то обстоятельство, что во главе её стоял барон Б.Э. Нольде, человек молодой (ему тогда было 38–39 лет) и вполне компетентный буквально во всех вопросах, тогда поднимавшихся, так как помимо научной квалификации профессора-международника 15 лет практики в МИД делали из него выдающегося знатока-юрисконсульта. Равняться с ним могли только барон М.А. Таубе, занимавший в это время пост товарища министра народного просвещения и с головой ушедший в это ведомство, и А.Н. Мандельштам, первый драгоман посольства в Константинополе, бывший в это время в Турции. Да и среди этих трёх Нольде, несомненно, был и способнее, и живее, да и моложе двух остальных. Очутившись в министерстве, я, к своему удивлению, увидел, что Нольде играет роль, далеко выходящую за рамки компетенции Юрисконсультской части при самом расширительном толковании этой компетенции, и что он является одним из самых влиятельных лиц в министерстве, прямым советником Сазонова не только по вопросам, имеющим хотя бы отдалённое отношение к международному праву, но и по вопросам вообще международно-политическим, если только они принимали несколько необычный или тревожный контур. Благодаря тому высокому положению, которое занимал в ведомстве сам Нольде, и Юрисконсультская часть, им руководимая, как-то незаметно обратилась в «мозг» министерства.
Должен сказать ещё, что помимо деления на те или иные отделы и департаменты в центральных установлениях министерства проводилось деление на дипломатическую и консульскую службу, консульские служащие составляли менее аристократическую касту по сравнению с дипломатической, и переход из одной категории в другую совершался с большим трудом и в виде совершенного исключения. Только на Востоке способный консул при благоприятных обстоятельствах мог попасть на дипломатический пост. Это деление, существующее во всех странах, проводилось и при самом распределении отделов и департаментов; так, например, II Департамент (директором которого впоследствии стал Нольде) был консульским, канцелярия и I Политический отдел, ведавший Европой и Америкой, — дипломатической частью и т.д. Юрисконсультская часть была построена как дипломатическая часть (внешне это различалось так: в дипломатической части были должности секретарей и начальников отделов, соответствовавшие секретарям и советникам посольств, а в консульских частях — делопроизводителей и директоров департаментов, которые соответственно приравнивались к вице-консульским и консульским должностям), и из неё в дальнейшем был ход на заграничную дипломатическую службу, так, например, Горлов ушёл в посольство в Париже. Но как к «мозгу» министерства к дипломатической части обращались все части министерства, в том числе и консульские, и поскольку наш консульский состав был и по своему деловому уровню всегда ниже дипломатического, то консульские части, вроде, например, II Департамента, обращались к нам особенно часто. Принадлежа, таким образом, к привилегированной части министерства по своему устройству, по своему деловому положению Юрисконсультская часть стояла в самом центре, охватывая в своей всеобъемлющей компетенции все части и отделы ведомства. Мало того, Юрисконсультская часть точно так же была той частью министерства, которая исполняла функции внешнего представительства в отношении других ведомств — внутренняя политика и дела по Совету министров тоже почему-то (может быть, из-за притягательных в деловом отношении способностей Нольде) числились за нами.