Отмена указанного закона не позволяла теперь в нашей русско-польской комиссии поднимать отдельно вопрос о Холмской губернии и давала полную победу полякам. Винить в этом моего помощника Вейса нельзя было, так как и Терещенко и Нератов отлично знали, что всё это дело я вёл единолично и Вейс не был уполномочен за меня вести дела Временного правительства, которые за время моего отсутствия посылались прямо Нератову. Эта оплошность случайного характера, вскрывавшая «дипломатические» способности Ледницкого, замыслившего свой трюк, который при всей его дерзости ему удался, была, однако, настолько чревата последствиями, что я, рискуя испортить отношения с Ледницким, обратился к Нератову с заявлением, что если на ближайшем же заседании Временного правительства не будет пересмотрено решение о Холмской губернии, то поляки поставят нас перед совершившимся фактом и Учредительному собранию станут доказывать, ссылаясь на решение Временного правительства, что русское правительство будто бы само признало Холмскую губернию принадлежащей к составу Царства Польского.
Нератов со мной согласился, что нельзя успокаиваться на польском трюке и нужно немедленно реагировать, но сказал, чтобы я предварительно снёсся с министром внутренних дел. На другой же день на основании всех имевшихся у меня материалов я составил письмо в министерство внутренних дел по холмскому вопросу с разъяснением того, что произошло в связи с отменой закона о местном самоуправлении в Царстве Польском. Ответ пришёл довольно скоро, в нём говорилось о необходимости «включения добавления, что отмена закона не влечёт обратного водворения Холмской губернии в Царство Польское». На основании этого ответа Терещенко подписал изготовленное мною представление о том, чтобы решение Временного правительства об отмене вышеупомянутого закона было дополнено указанием, что Холмская губерния впредь до окончательного размежевания Польши и России должна по-прежнему оставаться вне Царства Польского.
За несколько дней до свержения Временного правительства в одном из последних его заседаний это добавление было принято, и таким образом положение Холмской губернии было восстановлено, что было не только парированием польского трюка, но и явно невыгодным для поляков прецедентом, который мог быть приведён лишь в пользу русского решения этого вопроса. Не знаю, какими глазами посмотрел бы на меня Ледницкий, но происшедший октябрьский переворот лишил меня случая с ним увидеться после этого решения Временного правительства. Не думал я тогда, что моя записка по холмскому вопросу очутится впоследствии в Брест-Литовске и сыграет роль при решении отдать Холмскую губернию Украине. Но об этом я расскажу в своём месте.
Будущее Литвы
В связи с этим решением Временного правительства нельзя не упомянуть и о литовском вопросе, который ещё летом 1917 г. был поднят М.М. Ичасом, литовским депутатом в IV Государственной думе. Ичас был принят Терещенко и обнадёжен им в надлежащем решении. Тогда же мне было поручено в связи с моими обязанностями референта по польскому вопросу подготовить и литовский. Терещенко просил меня наметить основные вехи по аналогии с польским вопросом — так, по крайней мере, просил об этом Ичас.
С последним я был знаком и раньше, встречаясь с ним в доме члена Государственной думы, моего родственника П.П. Гронского. Виделся я с ним и летом 1917 г., причём весёлый и общительный представитель будущей Литвы и впоследствии её министр поразил меня тогда крайне пессимистичным взглядом на исход войны. То, что он говорил, представляло исключительный интерес, так как он имел сведения и из Германии, и из Царства Польского и считал ещё до июльских дней положение Временного правительства безнадёжным, а победу Германии над Россией обеспеченной. Это всё совершенно не гармонировало с общим убеждением Временного правительства, что с помощью могущественных союзников нам удастся сломить в конце концов Германию. Всё, что говорил Ичас об общем положении России, было до такой степени ново в тот момент, что я считал нужным доложить об этом Нератову, дабы дать ему картину германских предположений. Тот отнёсся к этому очень серьёзно, так как знал об иностранных связях Ичаса.