Прошло, однако, около недели, прежде чем Сазонов выехал из министерства. Нератов управлял министерством, изредка навещая Штюрмера в Мариинском дворце. Накануне отъезда Сазонова в так называемой Помпейской зале были собраны все чиновники министерства. Нератов читал пространный адрес, где отмечались усердие и патриотизм Сазонова, его вера в великое дело войны, отмечалось также — и в этом была политическая часть адреса, — что все его сотрудники от мала до велика одушевлены одинаковыми чувствами к доблестным союзным войскам, проливающим кровь вместе с русской армией «за общее дело», подчёркивалось неуклонное непримиримое отношение к врагу, пытавшемуся вызвать Россию на путь сепаратного соглашения, от чего Сазонов всегда отказывался в самой резкой форме, и говорилось, что министерство и впредь будет стоять твёрдо и нерушимо на этой позиции.
Эти слова вызвали в нас и чувство облегчения, и изумление перед мужеством Нератова, осмелившегося прямо сказать о сепаратном соглашении. Единодушные и горячие аплодисменты на миг превратили это собрание чиновников, провожавших своего министра, в революционное собрание. Сазонов выслушал этот адрес с видимым удовлетворением и ответил благодарственной речью, в которой говорил об испытаниях, посылаемых историей, и призывал продолжать нашу работу, ставя выше всего Россию и преданность императору. Эти последние слова, конечно, были для него обязательными, но он постарался вложить в них искренность, которую едва ли имел на самом деле.
Так как в прочитанном Нератовым от имени всех служащих министерства адресе имя государя совершенно не упоминалось, то Нератов после слов Сазонова, чтобы не подчёркивать этого опущения, произнёс тоже несколько слов на тему о «верноподданнической» преданности «нашему великому государю». Слова эти звучали после всего боевого, несмотря на его обычную казённую форму, адреса Сазонову явно фальшиво. После этого Сазонов обходил всех и благодарил каждого пожатием руки за «верную службу государю и государству». Так мы расстались с Сазоновым.
Водворение Штюрмера
Приход Штюрмера ознаменовался прежде всего внешними фактами, совершенно противоречившими традициям нашего ведомства и вносившими чуждый ему дух общепетроградской бюрократизации. Нас заставили сделать «визит» новому министру, то есть собственноручно расписаться в книге у швейцара министерского подъезда с указанием адреса. На другой день мы все получили ответные визитные карточки Штюрмера. После этого был назначен день представления Штюрмеру. Это представление заключалось в том, что Штюрмер с Нератовым обошли всех чиновников министерства, причём все должны были быть в сюртуках и у своих столов. Штюрмер с каждым знакомился лично и расспрашивал. Церемония длилась несколько часов.
Придя в нашу Юрисконсультскую часть и узнав, что я имею отношение к Петроградскому университету, Штюрмер спросил, кто оставил меня при университете, где я был в заграничной командировке, и вспоминал своих профессоров, когда он сам был в Петербургском университете. На прощание он пожелал мне успеха в учёной и министерской карьере. Всё это было любезно, но в этой любезности поражала прежде всего необыкновенная помпезность. Штюрмер величественно кивал головой и двигался своим грузным телом с нарочитой торжественностью, от его рыжей завитой бороды и нафабренных усов веяло «обер-церемониймейстером», каким он и был, но мало верилось в присутствие мозгов в этой важной голове.
Когда обход кончился, то, обсуждая неизбежные смешные инциденты и то, что каждому сказал новый министр, все сошлись в одном: или это министерство не принесёт ничего, или же, наоборот, очень много. Мнения разделились поровну, так как было совершенно ясно, что Штюрмер будет министром не в фактическом, как был Сазонов, но в формальном смысле слова. В частности, Штюрмер сказал начальникам политических отделов, что он человек новый в ведомстве и что он будет «во всём подчиняться традициям ведомства», каждого он просил о «дружественном сотрудничестве», а Нольде, например, сказал, что читал все его сочинения и рассчитывает на его «ценный опыт» и помощь. Нольде несколько ободрился после этих слов Штюрмера, но в Англию Штюрмер Нольде не отпустил, и эта его поездка не состоялась.