— Следовательно,— переспросил корреспондент,— можно утверждать, что избрание Вашего превосходительства на пост Генерального Президента непосредственно связано с желанием простолюдина Лу провести через правительство это соглашение?
— Именно так.
— Как вы расцениваете, Ваше превосходительство, деловую конъюнктуру в районе? — помолчав, задал корреспондент новый вопрос.
— В целом, но не без оговорок, оптимистически. Тебе следует знать,— добавил он доверительно,— что в районе положение осложнено попытками низов пробраться на верхний ярус. Они бесстыдны, их цель — ассимилироваться с верхами. Слабоумные дикари, животные, я их...
Он внезапно поперхнулся и побагровел.
— Господин корреспондент,— произнес он, придя в себя,— от имени простолюдина Лу, от имени членов партии восседающих, от имени всех верхнеярусников я серьезно вас предостерегаю: соотечественники из нижнего яруса намереваются проникнуть обманным путем на верхний ярус. Они невежественны, и мы должны быть к ним снисходительны, но не забывать о мерах предосторожности. В сущности, все упирается в проблему образования и воспитания. Как один из верхнеярусников, вы обязаны выполнить свой долг. Пусть пресса заговорит громким голосом. Ваши кровные интересы в опасности, обязательно принимайте меры предосторожности! И тогда слава навечно озарит наш политический район. И зто будет великим счастьем для верхнего яруса и для всего района.
— Да, совершенно справедливо, это наш моральный долг, и мы не пожалеем сил, чтоб его выполнить,— корреспондент встал.— Искренне благодарен вам, Ваше превосходительство, за предоставленную ничтожному газетчику возможность проинтервьюировать вас.
Поднялся и Ба Шань-доу:
— Обращаю внимание господ корреспондентов города на настоятельную необходимость будоражить верхнеярусников через печать... Послезавтра прошу на чашку чая. Это приглашение простолюдина. Пожалуйста, приходите пораньше.
Корреспондент ретировался.
— Старина,— к г-ну Ба подошел Лу Юэ-лао.— Не сгустил ли ты краски насчет низов, прущих на верхний ярус?
— Бесспорно,— Ба Шань-доу рассмеялся.— Пусть корреспонденты побегают. Тем более что опасность все-таки существует.
Когда мы уходили, Лу Юэ-лао трижды напомнил нам о предстоящей послезавтра встрече за чашкой чая:
— И прошу пораньше.
Помню, пришли Сыма Си-ду и Жао Сань. Уже на пороге Жао стал нахваливать свою возлюбленную. И нежна, и любвеобильна, и отличное здоровье!
— Очень рад,— перебил его г-н Сяо.— Давайте пригласим наших крошек на загородную прогулку.
Поэт-декадент думал иначе:
— Как же ты отстал, господин Жао. Ты восхищаешься здоровьем своей возлюбленной! Я, Сыма Си-ду, от имени поэтов-декадентов предостерегаю тебя: в наше время только больные нормальны. Тот, кто здоров, не современен.
— Славные речи, господин Сыма, но твоя возлюбленная вовсе не выглядит болезненной,— отпарировал Жао Сань.
На лице г-на Сыма появилось недовольное выражение:
— Враки! Я, Сыма Си-ду, не боящийся чумы, прошедший через дизентерию, утверждаю, что моя крошка страдает истощением нервной системы.
— Ладно, не будем спорить. Ходят слухи, что крошка господина Сыма здоровехонька! А болезни — это по части уважаемого поэта. А в общем-то мне все равно. Я знаю одно: возлюбленная политического деятеля должна быть здорова.
Сыма Си-ду нахмурился и против обыкновения промолчал.
— Хватит пустой болтовни,— вмешался г-н Сяо,— приглашаю всех на площадь Купания.
Площадь Купания была отличным бассейном с теплой водой. Там и сям стояли шезлонги со столиками. Разносили чай. Мы все быстро полезли в воду, за исключением г-на Сыма, на которого мои спутники не обратили ни малейшего внимания. Я был удивлен.
— Видишь ли,— Сыма сделал кислую физиономию.— Вначале я тоже собирался купаться, но опасаюсь, что купание может благотворно отразиться на моем здоровье. Я слишком известен и не могу идти на такой риск.
Мы с комфортом отдыхали в шезлонгах, наблюдая за танцами веселых парочек прямо под открытым небом. В беседке играл оркестр. У одной дамы я заметил на носу необычайно длинный чехол. Он был скроен из зеленого индийского шелка с белыми и фиолетовыми узорами. Оказывается, это была городская знаменитость, госпожа Ван, прославившаяся именно благодаря своему чехлу.
— Когда-то,— начал г-н Сяо,— на ее верхнее место обратила внимание полиция, которая незамедлительно подала в суд жалобу, обвиняя госпожу Ван в пагубном влиянии на общественные нравы. Ввиду особой важности дела пришлось провести объединенное заседание суда и местных административных властей, которое в свою очередь было вынуждено передать дело на доизучение в комитет антропологов, который три месяца спустя опубликовал письмо, отрицавшее наличие состава преступления у госпожи Ван... Так вот она и прославилась.