— Men[13], я обращаюсь к вам именем всемилостивейшего Христа. Добрые вести возрадуют Lord[14], ибо трудами всечасными несу народу благо...
— Понимаю, понимаю, чего там,— перебил его Лу Юэ-лао. И простолюдины передали ему чек.
— Да снизойдет на вас благодать божья: вручая мне чек, вы вручаете его все равно что сыну господа. Можете поцеловать мне руку.
Духи пили пиво, курили, но держали себя благопристойно и строго. Священник от предложенного бокала отказался, но после настойчивых просьб Пань Ло опустил голову, сотворил молитву и приступил. Пить он умел.
Вдруг в зале кто-то из присутствующих громко чихнул.
И тотчас же в лицо чихнувшего впились сотни глаз.
Чжу Шэнь-инь торжественно поднялся и возопил:
— Men, именем всемилостивейшего Христа нашего зову вас, внемлите: некто в этом зале чихнул, и с его верхнего места изверглась гнусная жидкость. Святотатство! Скопище смрада! О, мерзопакостное предвестие гибели верхнего яруса! Да поразит его громом Иегова! Men, внемлите: неправдою пролез на верхний ярус этот богоотступник! Он ниж!-не!-я!-рус!-ник!..
— Хватайте его! — завопило собрание.
С десяток полицейских набросились на чихнувшего и, надев на него наручники, выволокли из зала.
Священник перевел дух.
— И пусть хитростью и обманом проникают к нам нижнеярусники. Святое око, оно везде их найдет. Чиханье сие — знак, поданный нам святым оком.— И он обратился к господу с благодарственной молитвой.
Духи стали расходиться. Нас Лу Юэ-лао оставил ужинать. За столом сидели также Пань Ло, Ба Шань-доу, Чжу Шэнь-энь.
Пань Ло просил священника отнестись к принятым законопроектам с должным вниманием и поручил ему разъяснить пастве из верхов и низов благие намерения великих простолюдинов, дабы паства с чистым сердцем защищала их.
— Прошу запомнить,— говорил Пань Ло,— законопроекты необходимо пропагандировать. И вот еще что: тебе поручается секретная миссия. Если возникнут беспорядки, ты должен уведомить нас, а также выявить главарей. За вознаграждением не постоим.
Священник отхлебнул вина, лицо его покраснело.
— Успокойте души свои, именем всемилостивейшего Христа ответствую: дело сие у меня здесь,— он ткнул себя в грудь.
Мы собрались уходить. Неожиданно простолюдин Лу протянул мне чек на десять тысяч юаней.
— Господин Хань, мало, мало тебе внимания уделил, хлопот полон рот, собирался послать папирос, вина, да все руки не доходили. Сам купи. Бери, чего там.
Этого еще не хватало! Я вежливо отказался.
— Бери, господин Хань,— стал меня уговаривать Чжун-но,— у простолюдина Лу щедрая и открытая душа.— Он так выразительно посмотрел на меня, что я повиновался.
В машине, по дороге домой, г-н Сяо сказал:
— Простолюдин Лу считает нас своими людьми, и пренебрегать этим не следует; его дела — наши дела, его тайны — наши тайны. А?
— Ладно, хватит. Нечего кружить вокруг да около. Я давно все понял.
Чжун-но крепко стиснул мою руку и принужденно рассмеялся.
— Прости, я забыл о твоем благородном сердце.
Приближались выборы. Все оживленнее становилось на газетных полосах. Жирные иероглифы на первой полосе кричали: «Осталась одна неделя!» Большинство газет пророчило победу Ба Шань-доу, и лишь одна-две упорно продолжали цепляться за кандидата партии корточкистов Дунфан Даня. Сообщалось, что через два-три дня типографии начнут печатать избирательные бюллетени по образцу, опубликованному заранее. В некоторых газетах расписывался весь церемониал выборов. Первый день — голосование, второй — спортивные состязания, третий — парадный банкет, а также многое другое, что мне не удалось запомнить.
Г-н Сяо и его крошка отправились в ресторан. Явились Жао Сань со своей новой подругой, немного поболтали и тоже исчезли, сообщив мне новость о предстоящей через пару дней свадьбе Сыма Си-ду. Кстати, получил ли я приглашение?
В три часа дня пришел врач со странной фамилией Цзян Соевая Подлива, «специалист по нервным болезням», как я прочел в его визитной карточке. Ему нужен был г-н Сяо, но он был не прочь познакомиться и со мной. Поговорили о выборах. Затем он намекнул мне, что, мол, ходят слухи, будто я на дружеской ноге с простолюдином Лу, и он, доктор, был бы счастлив видеть меня завтра у себя за столом. Он надеется услышать от меня много нового о прогрессе медицины в мире людей.
— Простите,— возразил я,— но я совершенный профан в медицине.
— Пустяки, пустяки. Расскажете о чем-нибудь другом. Я с радостью приму вас в моем доме. Приходите пораньше вместе с господином Сяо и его крошкой.