Позавчера г-н Сяо снова был на собрании писателей; они приняли решение объединить литераторов страны для пропаганды патриотизма.
На улицах беспорядок и хаос.
В час дня пополудни состоялась дискуссия по теории эволюции видов. Мы отправились к месту собрания на машине вместе, с крошкой Сяо Чжун-но.
На улицах была масса народу, и машина продвигалась с трудом. На стенах домов повсюду расклеивали лозунги и призывы вроде "Решается вопрос жизни и смерти, существования и гибели наших духов", "Соотечественники должны сражаться во имя высшей справедливости". Хотя положение было серьезным и на лицах застыло соответствующее моменту выражение, одеты все были аккуратно и строго. Двигались духи степенно, разговаривали, соблюдая этикет.
Нашей машине преградила путь толпа.
Продавали экстренные выпуски газет. Накупили разных. Сообщения и заголовки были примерно одинаковы:
"Ха-ха?? Извольте полюбоваться на сердца военных из Velo, любящих свой район?!?!?!?!?!"
Подзаголовок гласил: "Правительство Velo может подавать в отставку". Далее следовало семь вопросительных знаков, тринадцать восклицательных и одни кавычки.
В самой статье сообщалось, что отправленные правительством Velo в Makette пехотные части и команды трех военных кораблей восстали, заняли город, изгнали оттуда местных чиновников и заявили, что не намерены с кем бы то ни было вступать в военный конфликт.
Было еще одно известие. Наши послы, посланники и дипломаты, аккредитованные в Velo и других районах, отзываются на родину.
- Официально,- заявил я г-ну Сяо,- вы находитесь в состоянии войны, и я не могу не вернуться в мир света.
- Почему? - Он был удивлен.- Разве не славно понаблюдать за всем этим шумом и гамом?
- Но подобные наблюдения небезопасны!
- Чепуха! Можешь не волноваться, война опасна не для нас...
Наша машина всюду попадала в заторы, и на дискуссию мы прибыли с опозданием на три четверти часа.
Начала ее мы не слышали. Я был огорчен. Первым выступал Лу Чуань-линь, но, когда мы вошли в зал, в спор уже вступил Чжу Шэнь-энь. Он был в черном, на его груди висел золотой крест, лицо было строгим и благостным, напоминая лик Христа, когда тот в последний раз сел за трапезу со своими учениками.
- Вздорные россказни,- начал он свое опровержение.- Мы, мир духов, благородный мир духов, никак не можем происходить от обезьян, быть потомками обезьян! В Библии ясно написано, что мы ведем начало от Адама и Евы... нет, сначала надо называть имя Евы, ибо культурный дух уважает особ женского пола... Ева и Адам - вот чьи мы потомки. Адам... нет! Ева и Адам - от них пошел наш мир, а не от семени макаки или собачьего мяса!.. (Аплодисменты.) Они - основа мира, созданного царем небесным Иеговой... (Аплодисменты.) Это научно, ибо известно, что теология - тоже наука.
Он отхлебнул глоток чая.
- Естественные науки требуют доказательств. Наша теология тоже доказуема, у нее с естественными науками одна и та же правда. Наши эксперименты не похожи на опыты естествоиспытателей, которые подогревают на спиртовках красную и зеленую водицу. С почтительностью и прямотою свидетельствую: на прошлой неделе в 2 часа 43 минуты пополудни я лицезрел царя небесного Иегову. Он как раз собирался на дневную трапезу, и Авраам подавал ему нож и вилку. Прочитав мою визитную карточку, Иегова явил радость, и тогда я спросил его о происхождении мира нашего. Хлопнув меня по голове, он рек: "О любимый из бесчестных внуков моих, в Библии нет ни слова лжи". (Аплодисменты.) Вот что мне лично сказал Иегова, а вы, защитники семени макаки, еще смеете раскрывать рот! Тьфу!.. (Аплодисменты.)
На трибуну вторично поднялся Лу Чуань-линь. Он заявил, что священник Чжу обманывает самого себя. Не более того.
- Он обманывает самого себя, но, возможно, и сам не верит своим словам... (Аплодисменты.) Он признался, что видел Иегову. Подобными баснями трудно обмануть даже ребенка старше трех лет, а он приводит их в качестве доказательства своей правоты! (Аплодисменты.) Я весьма сожалею о прочитанном ранее научном докладе, так как речи, подобные только что произнесенной священником Чжу, ничего общего с наукой не имеют. (Аплодисменты,)