Законы и принципы мира духов бессмысленны и абсурдны; крючкотворство и софистика заменили в нем здравый смысл; фальсификация стала нормой мышления; иерархия, прикрываемая фиговым листиком ханжества, легла в основу общественных и личных отношений. Но, как это и свойственно лицемерам, "ученые духи" во имя соблюдения приличествующего декорума стремятся к благозвучию и красоте. Уборные они называют "местами отдохновения", публичный дом именуют Домом знакомства "Правдивость", театру присваивают имя "Небесные моральные принципы", журнал величают "Журналом благородного духа".
Особую ненависть Чжан Тянь-и вызывали литераторы, служители чистого искусства в "мире духов". Автор представляет читателям "специалиста по декадентской литературе" Сыма Си-ду, прославившегося яростной борьбой с собственной нервной системой, ибо декадента с нормальными здоровьем и психикой он себе не мыслил; "специалиста по любовным рассказам" Вань Сина, к чьим услугам всегда были две игральные кости с начертанными на их гранях амплуа действующих лиц будущих произведений; наконец, "специалиста по новейшему символизму" Хэй Лин-лина, речь которого напоминала нечто среднее между тарабарщиной и абракадаброй. Единственно понятной для читателей фразой из всех, произнесенных Хэй Лин-лином, была фраза, "высветленная" Чжан Тянь-и не случайно: "ибо дух карандаша моего мгновение тому погружался в очаровательную навозную кучу". Как и все коллизии в повести Чжан Тянь-и, линия "изящной словесности" имела реальную основу в китайской действительности 20-х и 30-х годов.
Китайские символисты отразили состояние безысходности и тупика, характерное для определенной части интеллигенции. Культ скорби и печали о прошлом становился убежищем смятенного человека. "Жизнь всего лишь улыбка на губах смерти",- писали они. Такие поэты, как Ли Цзинь-фа или Шао Сюнь-мэй, были певцами неуловимых эмоций, причудливых символов, эротических грез.
Поэзия декаданса вызывала резко отрицательную реакцию прогрессивных литераторов Китая. Изображая своих героев, Чжан Тянь-и стремился подчеркнуть противоестественность поэзии декаданса с точки зрения целей и задач литературы, призванной, как учил Лу Синь, лечить больное общество, а не усугублять его болезнь.
Мир духов, таким образом, показан автором в ограниченном круге, в сфере "верхнего яруса", а потому развитие ситуации завершается лишь сменой одного властителя другим, одного клана "простолюдинов" - другим. В этом, разумеется, нет ничего удивительного, поскольку автор, как можно видеть, ставил перед собой конкретную цель - критику старого, отжившего, реакционного, а не утверждение нового! И с этой точки зрения "Записки из мира духов" представляют собой уничтожающую сатиру, необычная форма которой, конечно, не помешала читателям увидеть зловещие черты современной им действительности. Как говорят китайцы: вести беседу о постороннем, дабы сказать о сокровенном.