Аудиофайлы, как мне кажется, в большинстве случаев позволяют именно ознакомиться с содержанием книги, а не полноценно прочитать ее.
Магия чтения, необходимость чтения – это навык превращения чистой абстракции, знаков, размещенных на бумаге (или на экране монитора) в образы, в мысли, в эмоции. Аудиокнига «освобождает» от необходимости такого навыка, она работает с другими механизмами восприятия. Поэтому «я слушаю аудио в машине, пока еду на работу/пока вяжу свитер/пока мою посуду» - это пластырь на рану, но не исцеление.
Взаимное чтение вслух – еще один способ постигать тексты, - с моей точки зрения (которая ни для кого не обязательна, просто высказываю мнение) – наоборот, довольно удачный способ знакомиться с текстами. Почему? Потому что это совсем не то, что слушать начитанный непонятно кем аудиофайл. Это коллективная деятельность, общение людей по поводу книги. Да, они читают друг другу вслух с ошибками и неправильными ударениями, но здесь работают совсем другие вещи: человеческое тепло, возможность остановиться и обсудить прочитанное, здесь очень много личного, дорогого сердцу помимо текста.
Резюмируя: аудиокниги могут быть спасением для тех, у кого мало времени или слабое зрение; начитанные профессионалами, они, несомненно, прекрасны, но засилие дилетантов убивает эту идею на корню; аудиокнига не может заменить настоящего чтения; чтение в компании вслух друг другу – прекрасный вид человеческого общения, но и это «другое» чтение.
Настоящее чтение – это всегда преобразование абстракции в личный эмоциональный опыт читающего. Вот так я думаю.
Двухмерность как принцип
00:00 / 25.06.2018
Мы привыкли говорить о том, что персонаж художественного произведения должен быть «объемным». Это означает, в самом приблизительном описании, что у героя должны быть убедительные психологические характеристики. Читателю стоит по крайней мере понимать, почему герой делает то или это, какие у него побудительные мотивы. Эти мотивы не обязательно называть словами («он поцеловал ее, потому что…» ), но они должны быть читателю более-менее очевидны.
Почему же, в таком случае, так раздражают попытки некоторых авторов снабдить психологическими характеристиками мифологических персонажей?
Или так: почему мифологический герой, если он внезапно становится персонажем художественного произведения, должен оставаться для нашего восприятия двухмерным, а не трехмерным? Плоским, а не объемным?
Я думаю, дело тут не только в том, что в эпосе «так принято». Почему «принято»-то? Должна быть причина!
Причина простыми «русскими» (хе-хе) словами объяснена в Священном Писании: «Мои мысли – не ваши мысли». Это, кстати, ответ на вопрос – почему Иисус Христос, если даже он становится персонажем художественного произведения, не может «естественно» обладать обычными психологическими характеристиками, как любой другой персонаж-человек.
Христос с психологическими характеристиками, трехмерный, «объемный» - это не Иисус Христос Священного Писания, а «безобидный философ с его проповедью» (как в «Мастере и Маргарите»). Убогие и неубедительные попытки «объяснить» Христа с человеческой, психологической точки зрения здесь не рассматриваются, я такое просто не могу употреблять, ну никак.
Литература, как уже неоднократно говорилось, занимается в первую очередь сферой эмоций. Если человек состоит из духа, души (чувств) и тела, то литература аккурат «работает» со вторым компонентом и немножечко с первым.
Душевная сфера наиболее уязвима во всех отношениях. Нам трудно ее контролировать, но возможно отслеживать и исследовать. Это чисто человеческая область. Когда мы говорим «человеческое, слишком человеческое», это может быть отнесено в первую очередь именно к области эмоций.
Так вот, персонажи, овеянные божественным духом, - такие, как Геракл или Прометей, например, - к этой сфере практически не имеют отношения. В Евангелии едва ли не единственный момент, когда Иисус проявляет чувства, - это когда он узнает о смерти Лазаря. В этот момент Иисус «прослезился». Практически во всех остальных случаях мы не видим «загрязненных» «слишком человеческим» эмоций. Гнев – не эмоция; недаром говорится – «гневайтесь, но не грешите». Загрязненная эмоция – злоба, раздражение. Гнев может быть чистым, как огонь. Такой же чистым может быть сострадание, которое заставило, например, Прометея отдать людям огонь. В нем нет примеси сентиментальности, нет самолюбования («вот я какой хороший»).