Описания природы
00:00 / 19.09.2018
Для чего нужны в художественном произведении описания природы?
А я задам встречный вопрос: а вы их любите читать?
Мой ответ: описания природы, как правило, нужны для того, чтобы у автора была возможность показать, как круто он владеет художественным словом. Ни одной травиночки не упустит, для каждого цветочка найдет словечко. Ну и заодно, конечно, с целью помучить читателя. Особенно бедного школьника, которому задают учить наизусть описание природы в рассказе «Бежин луг».
Недавно я общалась с одной мамой, которая по мамскому долгу читала вслух своему ребенку рассказ известного русского писателя, и там были сплошные описания природы. Ребенок вывихивал себе челюсти, зевая, мама тоже, мягко говоря, не сильно была увлечена текстом, однако мне сказала, что сам по себе русский язык этих описаний был вкусным, хотя и бессмысленным.
Второе слово я считаю ключевым: в тексте не должно быть ничего бессмысленного. А оно там почему-то есть. Почему?
Какую-то часть ответа я получила в Орловской области, когда ездила в Спасское-Лутовиново. Мне, обитателю мрачных болот, в диковину были веселые зеленые луга и живые холмы, перекрывающие друг друга, как бы текущие среди гречишных полей… И тут я поняла, что впервые в жизни мысленно составляю описания природы. Смотрю на эту невероятную, «скромную» русскую красоту – и изо всех сил подбираю слова, чтобы ее описать, «захватить» словом, остановить, задержать в памяти, передать другим обитателям унылых петербургских болот. Поймать этот зеленый огонек и донести его в ладонях до дома, а дома посадить на подоконник и надеяться, что он не погаснет. И даже когда он погаснет, вспоминать, как он мерцал и сиял. И говорить, говорить о нем…
Я думаю, что Тургенев просто не мог не описывать эти холмы. Это было сильнее его. Природа Орловской губернии такова, что ее прямо тянет описывать, причем многословно, взахлеб, назойливо! После этого опыта я «простила» Тургеневу и «Бежин луг», и все остальное… Хотя любить это по-прежнему не могу.
В какой-то мере, сдается мне, восприятие описаний природы сродни восприятию поэзии. Если человек, как я, абсолютно глух к булькающим переливам лирической поэзии, то для такого человека и описания природы будут чем-то вроде бессвязного «чик-чирик-чирик-ура». Если человеку нравятся русские стихи, где много музыки, много эмоций и почти нет содержания, то, конечно, ему понравится держать на языке эту сладкую медленно тающую карамельку – описания природы.
Взять самые чудовищные, наверное, в мировой литературе описания природы – у Фенимора Купера. Вообще Купер молодец, потому что все, что у него имелось сказать касательно природы Нового Света, он собрал в начальные страницы и вывалил там. Открываешь роман «Зверобой» в ожидании экшена и индейцев - а там страниц на пять (в старых, несокращенных изданиях – едва ли не на пятнадцать) – описания лесов, рек, озер, бескрайности, бездонной высоты, индейских верований, христианских миссионерских представлений, кустарников, животного мира… И все это звучит как симфония, которую слушаешь, ерзая на неудобном стуле в концертном зале. Круто, красиво, но скорее бы уж закончилось. Не столько вкус нравится, сколько послевкусие.
Потом уже (по крайней мере, в сокращенном издании) герои будут просто ходить по этому лесу и попадать в разные истории, но образ гигантского храма природы, храма гораздо более высокого, страшного, обширного, нежели привычные нам европейские, обжитые леса, - этот образ в памяти читателя уже остается. По большому счету, Купер мог ограничиться максимум пятью фразами, эффект был бы тот же, но он, в частности, писал для людей, которые не представляют себе американских масштабов. Ему надо было пробиться сквозь толщу мещанских представлений о «лесах» и «озерах» - дать понять, что здешние леса и озера это хоть и родственники ручных лесов и озер той же Англии, но они огромные и дикие. И люди там такие же. И еще там водится индейский дух Маниту, он тоже не подарочек. А нетерпеливые могут просто пролистать эти начальные страницы.
Лично я в литературных произведениях люблю отчетливость и определенность. Если описано место действия – то мне надо точно знать, для чего оно описано. Не почему появилось подобное описание (Купер или Тургенев не могли сдержать восторга – «от избытка сердца глаголят уста»), а для чего оно нужно конкретно мне, читателю.
Вот на пробу первая попавшаяся книжка – советского узбекского писателя Хамида Гуляма «Светоч», она как раз начинается с описания природы: