При первой же возможности наши солдаты пытаются бежать в Западный Берлин или в Западную Германию. В связи с этим даже те участки границы, которые, казалось бы, и перебежать-то невозможно, охраняются с особым тщанием. Страх — еще один фактор, удерживающий солдат от побега. Они предупреждены, что при попытке к бегству по ним будет открыт огонь. Такие указания даны даже полицейским в Восточной Германии — открывать огонь по нашим беглецам. Немецким женщинам вход на территорию советских военных баз запрещен. Наши солдаты и офицеры тяготятся службой в ГДР, поскольку круглые сутки находятся в гарнизоне и не имеют права выйти за его пределы. Их с утра до вечера пичкают нашей пропагандой. По словам Хорошилова и Купина, надбавку к окладам в немецких марках офицеры уже не получают, а солдатам выдают ежемесячно по десять марок, которых не хватает даже на сигареты.
Федоров, Купин и Варенцов придерживаются единой точки зрения: боевая готовность наших частей в Германии находится на низком уровне. Каждый месяц из Центрального Комитета КПСС и Генерального штаба приезжают всевозможные комиссии, призванные на месте проверить боеспособность группы советских войск и оказать необходимую помощь. Федорову так надоело служить в Германии, что он уже ждет не дождется, когда вернется на родину.
Перед лицом растущей опасности Запад должен быть начеку. Их армиям необходимо быть готовыми к отражению танковых ударов советских войск. Конфликт из-за Берлина, искусственно раздутый Хрущевым, имеет целью одержать победу без применения силы, а в случае начала боевых действий быть к ним готовым. Для блокирования Восточной Германии наше военное командование планирует перекрыть все подступы к ней. Для этого будут использованы советские танки.
Первый эшелон обороны составят Вооруженные силы Восточной Германии, второй — группа советских войск. Предполагается совместное ведение военных операций силами ГДР и СССР. Если первый эшелон обороны будет разгромлен, то в действие вступит второй эшелон и т. д. Хрущев надеется, что до того, как будет задействован второй эшелон, Запад инициирует мирные переговоры, в которых примет участие и Восточная Германия. А это, в свою очередь, явится не чем иным, как международным признанием государства восточных немцев. Решение действовать совместно с армией ГДР объясняется тем, что советское руководство не доверяет восточным немцам и не может допустить, чтобы они действовали самостоятельно. Прежде всего потому, что армия Восточной Германии недостаточно хорошо вооружена и эффективно сражаться с противником не сможет. А недостаточно она вооружена в силу того, что мы боимся предоставить ей все необходимое для успешной борьбы. Немцы нас не любят, и всегда существует вероятность того, что в будущем они направят это оружие против нас. Такому развитию событий уже есть очень яркий пример — Венгрия.
Армия Восточной Германии готова к военным действиям всего процентов на восемьдесят. Но мы все равно опасаемся ее. Один мой приятель, служащий в Германии, говорит, что немцы, особенно гражданское население, относятся к нам враждебно. Он считает, что и на немецких военнослужащих ни в чем полагаться нельзя, так как почти половина их тоже настроена по отношению к нам враждебно.
Из того, что мне известно по роду собственной деятельности в комитете и Главном разведывательном управлении, можно сделать вывод: отношения Советского Союза с Китаем день ото дня становятся все хуже и хуже.
И виной тому не только наши идеологические разногласия. Дело дошло до того, что мы начали вести в этой стране активную разведывательную работу и почти перестали называть ее Китайской Народной Республикой.
Любопытно проследить, как мы именовали соседнее государство на разных этапах развития наших отношений. Поначалу это был «Великий Китай», затем — «Китайская Народная Республика», а теперь — просто «Китай». Я нисколько не удивлюсь, если мы вдруг станем называть китайцев, как при царе, «соленоухие чинки» или «чинки с косичками». Сразу после революции 1917 года мальчишки на улице бежали за каким-нибудь китайцем, крича: «Эй, Ходя, соли надо?» А тот обычно отвечал на вопрос вопросом: «А тебе советской власти надо?»