Браги и Глирдан соревнуются в игре на гитарах, кто кого — до полного изнеможения. Кучка зрителей, в том числе и детей, зачарованно следит за происходящим. Потом, как на концерте в музыкалке, на балалайке играет Галя, потом Кирилл (у него флейта). Ангелина скромно говорит, что тоже училась четыре года в музыкальной школе, по классу фортепиано. Браги громко и не вполне трезво кричит, что ребёнок тоже имеет право играть — хлопает в ладоши, и на поляне появляется рояль!!! И этот крутящийся стульчик! Народ ревёт от восторга! Ангелина радостно пищит и бежит играть. Весьма неплохо, пара пьесок, менуэт.
На звуки рояля стягиваются ещё участники. Все просят сыграть что-то, чтобы спеть. Ребёнок растерянно отвечает, что не знает таких нот, не учила. Браги широким жестом (типа «всем шампанского») объявляет, что «Теперь можешь играть что угодно, на слух! И вы тоже!» И вот тут пошёл концерт по заявкам! Внезапно и совершенно неожиданно составился квартет: фортепиано, гитара, балалайка и флейта. Было круто! Интересно, а без Браги они так смогут?
Я села и начала разбирать воспоминания.
Плавали. Я до сих пор на воде не очень, но с мужем, держась за его плечи — это же красота! Тёплая вода, расплывающиеся венки со свечками, пятна света от костров и светящиеся рыбки — романтика!
Ещё помню, прыгали через костры. Я боялась, но Вова меня уговорил. И там точно были четыре девушки с картины Коле и хохочущий Браги. А Набу и ещё один здоровенный мужик добродушно на это смотрели.
Валя ещё угощала их своими разносолами. Она вообще непрерывно всех угощала, обожрались мы вчера — атас просто. Нет, не просто атас, а как у Расторгуева: сперва атас и потом ещё одиннадцать раз атас! Вот так будет правильно.
Помню, Кадарчан разговаривал с Васиной пурпурной наставницей и называл её Сингкэ́н. Звучит по-китайски. Хотя, он же эвенк — своё что-то, наверное, надо будет спросить…
А этот Оссэ всё больше за столом сидел, я и не разглядела его толком. Зато как они с дедом пели «Славное море, священный Байкал»! Голос у Оссэ оказался глубокий и низкий, дед старался не отставать. И эльфы вокруг разложились по голосам — прям грузинский хор!
А Эйра с Вэр и Лелей обсуждали каких-то негров, что мол, вместо своих дурацких жертвоприношений лучше бы такой праздник устроили…
Под столом (тем самым, последним накрытым столом) кто-то длинно вздохнул, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Я заглянула вниз: ну конечно, похмелье на свежем воздухе переживать гораздо легче, чем в палатке! Неудобно положив голову на нижнюю перекладину (как же у них шеи затекли, должно быть!), как будто разбросанные «вспышкой справа», спали два товарища.
Вай ме…
ВОТ ТЕ РАЗ, НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК…
С одной стороны лежал сильно помолодевший дед, рядом, явно карауля и грея, — пятнистая Пири́м. Увидела меня, завиляла обрубком хвоста. Я заглянула к деду во внутренний план. Ну нельзя же так пить! Прям как во Властелине колец Гоблинском: «Папа, ну взяли литр, ну два — но зачем вот так-то нажираться⁈» Интоксикация просто чудовищная… Поскорее начала лечить. Папа внезапно сел, приложившись лбом об стол, и принялся озираться.
С другой стороны неподвижно лежало второе тело. Здоровенный мужик в кожаных штанах и безрукавке, волосы длинные, почти до пояса, иссиня-чёрные. Бронзовая кожа в тенях отливает ярко-голубым, прямо как машина, крашеная в хамелеон. Сбоку, как к родному, прижалась дымчатая Уму́р. Блин, я надеюсь, мы не упоили бога до́ смерти⁈ Такое вообще возможно⁈ Может, ему первую помощь оказать? Внезапно распахнулись пронзительно-голубые глаза. Мужик тоже подскочил, но успел среагировать и не треснуться о столешницу.
— Оссэ? — осторожно предположила я. — Могу я чем-то помочь?
Бог сурово покачал головой:
— Всё нрмальн…
Оба (Оссэ и Дед) вылезли из-под стола, пожали друг другу руки, после чего Оссэ героически ушёл в сторону брода. Спустя пять минут оттуда примчался Лавка с выпученными глазами и известием, что какой-то синий мужик вошёл в воду и больше не вышел. Рабский фольклор про утопленников мне не очень нужен, поэтому я успокоила мужика, сообщив, что он видел бога морей и всё нормально, он пошёл домой. Надеюсь, я ничего не напутала.
Я всучила Лавке бачок с грязной посудой и велела разогреть воду в титанах. Нечего тут уши кормить.
Дед сидел за столом совершенно бодрячком:
— Хор-р-рошая, слушай, у тебя самогонка! Сколько мы вчера выпили — я даже не знаю, а хоть бы что.
— Ну-ну… Я бы не пришла — был бы у тебя сейчас отвал башки! — он недоверчиво посмотрел на меня. — Пап, я серьёзно! Я такого похмелья в жизни ни разу не видела! Будешь так пить — я тебе блокировку поставлю, станешь трезвенником.