— Господин барон? — вежливо уточнил старый цыган.
Да, тело его помолодело, и по всем повадкам стало понятно — как и почему он стал вожаком этого непростого трайба: это был типичный альфа-самец, быстрый, хищный, резкий. А теперь ещё и с огромным жизненным опытом за плечами — опыт-то никуда не делся.
— Он самый, — ответил Владимир Олегович.
— Зря ты решил вмешаться. Это не твоя проблема, не твоя печаль, Белый Ворон. Эти люди уже убили двоих наших, а несколько человек до сих пор качаются между жизнью и смертью. Дай нам разобраться с ними — мы выполним свой долг и уйдём.
Вова помолчал, словно раздумывая.
— Послушай меня, Петша Харманович. Ты же умный мужик — так послушай внимательно. Сегодня я оказался в этом доме случайно, как гость — и люди попросили меня о защите, минуты не прошло — и вот уже ты со своими ребятишками нарисовался. Не видишь ли ты во всём этом руку богов?
Цыганский барон набычился:
— В этом споре боги должны быть на нашей стороне! Ментовски́е убили моих людей! — табор ответил ему дружным рёвом и качнулся ближе. Цыганский барон выждал с полминуты, с блатным прищуром рассматривая нашего барона, и снова махнул рукой — дайте, мол, тишину — услышать ответ.
Вова смотрел на него тяжело:
— Боги. Никому. Ничего. Не должны. Даже не ждите. Ты говоришь о долге перед своими людьми, барон — что, думаешь у других таких долгов нет? На пустом месте, что ли, они пришли к вам разбираться? Вместо того, чтобы как положено спросить со своих, рассудить людей, вы решили замести следы, остальных по-тихому прирезать, а когда не вышло — собрали народу побольше? И ты мне ещё говоришь о долгах⁈ Где те мерзавцы, которые ограбили и увели женщину? Кто с них спросил⁈ Они развязали вражду, замарались кровью! Вас замарали! Тебя! Кто ответит за неё⁈ Ты⁈
Возбуждённые цыгане ворчали и вскрикивали. Полностью сосредоточившись на раскрытых воротах, перед которыми стояли всего лишь пять человек, отделяя толпу от тех, кого требовалось немедленно убить, а затем и пограбить, они не замечали, что по улице со стороны нашей усадьбы скачет маленький, но очень злой отряд. Аж восемнадцать бойцов. Приехали-то мы, конечно, налегке, но в усадебной оружейке было достаточно всякого, чтобы вооружить и вчетверо больше народу.
Короче, с нашей башенки цыган стало видно только когда они подошли ближе к лагерю госслужбы. Наблюдатель понял, что происходит неладное, нарядились парни в авральном режиме и понеслись, оставив Сардаану караулить засов на воротах.
Они даже алабаев с собой прихватили. Боевой беловоронский алабай ростом с хорошего телёнка, весит хорошо за сотню килограмм, расписан по шерсти рунами прочности и до кучи умеет драться в кольчуге. И соображает на порядок лучше среднестатистического пса. Если Андле когда-нибудь научит их говорить, это ваще будет обосратушки.
И сейчас этот закованный в железо отряд вклинился между бароном и толпой по ту сторону светящегося кольца, ощетинившись копьями и рыча. Натурально вам говорю, рычали все, но у алабаев выходило, конечно, страшнее — гулко и глубоко.
Толпа была уже достаточно взбудоражена, чтобы броситься даже на такого противника — главное, этот противник был в доступе. Я начала переживать за парней. Цыгане и так обезбашенные, а тут все на взводе, к тому же их было тупо в десять раз больше. Что если задавят наших мальчишек массой? Нет, маловероятно, конечно, — а вдруг? Случайных и дурацких смертей мне категорически не хотелось…
И тут зарычал барон:
— Я сказал, что сегодня здесь вы не получите никого!
«НЕ ДОВОДИ ДО ПРЕДЕЛА…»
Соцдамы
Три социнспекторши смотрели за разворачивающимися событиями из задёрнутого тюлем окна фургона. В котором их, можно сказать, заперли. Окно выходило прямо на ворота, за которым виднелось пятеро всадников. Цыганская толпа была страшной даже сквозь сияющие кольца, в который заключила лагерь эта девочка.
— Кто бы мог подумать? — удивлённо протянула Лидия Григорьевна. — Девочка — маг огня… Надо же…
— Меня другое удивляет, — Антонина Ивановна отступила от окна, не в силах больше на это смотреть; но не смотреть оказалось ещё страшнее, и она вернулась, — почему он не взял никого из наших мужчин, но взял девушку?
— Может быть, она хороший боец? — Олеся Васильевна глазела на всё с поразительным легкомыслием, словно и не их пришли убивать вовсе; отлепившись от окна, в которое было видно выход, она с восторгом уставилась в противоположное, в котором мелькали бело-жёлтые светящиеся полосы. — Класс! Как будто в кольцах Сатурна летим! Или в комете!
Лидия Григорьевна посмотрела на неё несколько раздражённо:
— Знаешь, Олеська, ты как будто не до двадцати пяти помолодела, а до пяти! Ты понимаешь, что эти там — по наши души тоже?
— И что⁈ Хочу умереть счастливой! Жаль, пофлиртовать ни с кем не успела…
Лида покачала головой и вновь продолжила свои наблюдения. Барон держался уверенно. И ведь, что удивительно — совсем не боится! Слышно было плоховато, но какие интонации! Явно привык людьми командовать. Цыганского барона слышно было вовсе плохо, но лицо… Тоже стои́т над людьми, но больше… как уголовный авторитет, что ли? Вон, как смотрит…
До них донёсся рёв толпы.
— В этом крике — жажда мести… — автоматически пробормотала Лида*.
*Песня о буревестнике же. Или песнь?
— Ну ты вспомнила! — фыркнула Олеся, и переметнулась к окошку с видом на ворота. — Ой! Смотри каки-и-и-е-е-е…
Появление всадников в доспехах не успокоило, а напротив — подстегнуло толпу. У Антонины остро засосало под ложечкой. Барон Владимир что-то выкрикнул, явно угрожающее. И рукой махнул.
«Он сказал: „Поехали!“ — он махнул рукой…» Лида передёрнулась: да что за цитаты сегодня в голову лезут?
— А чего это они? — Олеся вытянула шею, стараясь разглядеть…
Девушка, которая называла барона Владимира «батя» пригнулась в седле и… исчезла…
— А! — хором вскрикнули все трое.
А спустя мгновение:
— А-а-а!!!
— Ни фига себе!!! — восторженно выкрикнула Олеся Васильевна. — Я бы тоже так хотела!
«ДО ПРЕДЕЛА НЕ ДОВОДИ!»
Кельда
Галина на короткий, мало кем осознаваемый миг стала стрижом, рванула вверх, чтобы набрать десяток драгоценных метров высоты — и распахнула огромные, двадцатиметровые бронзово-золотые крылья.
Чудовищный рёв заставил стенки фургончиков мелко задрожать. Непривычные к таким спецэффектам цыганские кони бросились в разные стороны. Дракониха пронеслась над толпой, обдав лица волнами воздуха вместе с поднятым с земли сором, и сделала резкий поворот. Она заходила со стороны солнца, поливая землю перед собой предупреждающей огненной струёй.
Ну что, опять Лермонтов? Ой, икает он на том свете, наверное…
Куча получилась не хуже, чем была толпа — большая и хаотическая. По-моему уже были пострадавшие — ушибленные, притоптанные и получившие случайные резаные раны от впавших в панику своих же соплеменников. Люди бежали, стараясь укрыться под деревьями, кто-то бросился в сторону деревни и начал ломиться в ворота усадеб. Лагерь госслужбы стоял на самом отшибе — недавний же, за забором у него начинался луг, в отдалении переходящий в лес. И вот, пока стайки разрозненных цыган не добежали до леса, Галя носилась над ними, заставляя иных метаться в разные стороны, подпаливая пятна травы то справа, то слева… Хулиганка. В целом, это было похоже на курятник, в который вломился большой, жизнерадостный и игривый щенок.
Мы с Василисой уже сняли нашу люстру, выпустили из фургона инспекторш и вместе с остальными выбрались за ворота. Вова, что-то обсуждавший с Эрсаном, покосился на соцзащитных дам и строго сказал:
— И что стоим? Приказ собирать вещички никто не отменял!
ПОСТРАДАВШИЕ