У портала толпилась куча народу, но цыган не было. Сердце Татьяны Филипповны ухнуло в самые бездны отчаяния! Она заметалась вдоль каменного полукружия, отделяющего равновременную зону от прочего мира. Как же так⁈
Земфира!!! Она выглянула с другой стороны рамки, призывно махнула рукой и скрылась за серебристо-голубым бортиком. Издав сдавленный сиплый крик облегчения, инспекторша забежала туда. В изнанке портала отражалась маленькая повозочка, запряжённая парой косматых лошадок.
Цыганка махала из открытой двери:
— Скорей! Охотятся на тебя уже! — глаза у неё были такие натуральные, что Татьяна Филипповна сразу поверила и влетела внутрь, заставив всю повозку заколыхаться.
Дверь захлопнулась.
— А кто?.. Кто охотится? — испуганно просипела она, озираясь на уже закрытую дверь.
— Эти, из Белого Ворона! Узнали, что ты целителя другого ищешь — вон, народу сколько нагнали! Всех про тебя расспрашивают! Сволочи! Принесла деньги?
— Д-да, конечно.
— Ай, молоде-е-ец! Счастье твоё, что успела. Скорей поедем к доктору! — словнов ответ на этот вскрик повозка качнулась и двинулась вперёд. — На́ вот пока, попей чайку, пока бежала, должно быть во рту пересохло…
Татьяна Филипповна почувствовала, что во рту у неё действительно до невозможности сухо, схватила чашку и сделала несколько жадных глотков. Земфира, внимательно следившая за убыванием жидкости в чашке, сделала сочувственное лицо:
— Ну что, много не хватает?
— Почти двадцать тысяч, — еле слышно просипела Татьяна Филипповна, теребя в руках сумочку.
Лицо цыганки умильно-масляно просияло (всё-таки сто пятьдесят тысяч на дороге не валяются!):
— Ну, это ничего, скинемся! Поможем!
Татьяна Филипповна не успела рассыпаться в благодарностях, как стенки фургона вдруг потемнели и начали оплывать. Улыбка цыганки сделалась огромной, как у чеширского кота, закрыла собой всё пространство, от одной стенки повозки до другой. Поблёскивая золотыми зубами, она расползалась всё шире и шире, превращаясь в ночь, в которой вместо звёзд светили острые как у акулы золотые зубы.
22.СЛЕДСТВИЕ
РАБОЧИЕ ВЕРСИИ
Тот же день, лагерь госслужащих у Иркутского портала, несколько часов спустя
Государевы люди
Дмитрий Сергеевич озабоченно заглядывал внутрь фургончика.
— Ну что? Что там?
Антонина Ивановна неловко перешагнула через кучи разваленного по полу тряпья, выбралась на подножку у двери, и беспомощно развела руками:
— Я ничего не пойму, Дима… Всё раскидано. Вот просто всё. Что-то Таня искала? Потеряла, может, что-то?
После давешнего ночного разговора двенадцать не сильно молодых уже мужиков решили горячку не пороть, с выходами на дежурства пока повременить и получше разобраться в обстановке — это во-первых. А во-вторых, действительно, подумать о более солидной ограде, а то такого невесомого заборчика ни у одной даже самой малой усадебки тут не было. Так что Татьянин «выход в люди» был поначалу замечен, а вот последующее общение с цыганками — нет.
Вернулась за деньгами она как раз, когда лагерь был практически пустым, из всех людей осталась только Антонина, вызвавшаяся приготовить общий обед — ну, чтоб хоть какую-нибудь пользу принести. В последний раз Антонина Ивановна готовила на костре в глубокой юности, когда с классом в поход на два дня ходили. И то: больше смотрела, так что к огню приходилось приноравливаться. Хлопоча над котелками, она бы и не заметила Татьянин приход, если бы та так не хлобыстнула дверью, запираясь. Ну вот, тогда-то Антонина и подошла спросить: что случилось? Ответа не получила, зато спустя минуту едва не получила дверью в лоб, успела отскочить — и тут суп начал вытекать из-под крышки, заливая костёр и страшно шипя. Позабыв о взбалмошной соседке, она кинулась к убегающему обеду.
Короче, когда люди начали подтягиваться к еде, она вспомнила давешнюю беготню, заглянула в фургон, ну и… Вежливо скажем, удивилась чрезвычайно. И даже была, пожалуй, поражена. А может, и обескуражена…
Вслед за старшим в фургон по очереди заглядывали мужики. Предлагали версии. Пока было понятно только, что ничего не понятно. По отсутствующим (взятым с собой) предметам можно было бы предположить что-то, однако все между собой были едва знакомы, и что же исчезло — можно было только догадываться.
Подошла ещё одна инспекторша, дама строгая и статная, как полковничья жена:
— Может, мы зря волнуемся? Посудите сами, могла же быть такая ситуация, что подвернулась некая оказия — ну, допустим, доехать с транспортом до какой-то деревни, где проживают неучтённые сбежавшие дети. Возможно такое?